Лёгкий, ненавязчивый романчик 
82 
А.К.: И получается, что подаксеновик — это не оценочное, это не хорошо и не плохо, это констатация факта безусловного влияния на несколько поколений и не только литературного авторитета, вот и все.
Е.П.: История одна была, мне ее рассказывал поэт Александр Алшутов. Ты знаешь это имя? Значит, короткая справка про Александра Алшутова: знаменитый поэт андеграунда, его знали все, он старше меня, умер в городе Сыктывкаре. Совершеннейший шестидесятник, хотя его почти не печатали, его очень хорошо знал Вознесенский, знал его Аксенов, знал Юз Алешковский… То есть он был человек литературы, одно-два стихотворения все же сумел опубликовать с большим трудом. Он, как многие шестидесятники, уезжал на полгода-год подальше от всех — на Сахалин, на китобойных судах работать или шофером в геологической экспедиции, где его чуть не посадили, потому что он машину опрокинул. Естественно, пил изряднейшим образом, было несколько жен, от каждой жены у него почему-то было по три ребенка. С последней женой, значит, он и уехал в город Сыктывкар, там стал переводами зарабатывать, постепенно завел себе дом, обжился — ну, и умер.
А.К.: Хорошая биография.
Е.П.: Чего уж. Так вот, слушай, Алшутов мне рассказывал, что, когда он жил на Сахалине, в это время туда для воспитания идеологического был послан-сослан по линии Союза писателей или ЦК ВЛКСМ, не знаю, Василий Павлович Аксенов. На исправление. Изучать жизнь. В результате чего появилась повесть…
А.К.: Доизучался, неисправимый, до «Апельсинов из Марокко».
Е.П.: Доизучался до повести «Апельсины из Марокко», которую критика опять разгромила, дескать, там бичи воспеты и неправильно труд показан… Но это потом, а пока он является на Сахалин, где живет Алшутов. И тамошнее сахалинское начальство понимает, с одной стороны, что он какой-то такой… подозрительный, а с другой стороны, литературная номенклатура московская, присланная Союзом писателей и ЦК комсомола, и, значит, ему полный карт-бланш и почет. А тем временем вокруг него уже собирается вся местная компания прогрессивной интеллигенции во главе с Алшутовым. И они ведут Аксенова изучать жизнь по немногочисленным ресторанам города Южно-Сахалинска.
А.К.: А где же еще жизнь изучать?
Е.П.: Действительно. Китобойные флотилии плавают в море. А они с Аксеновым изучают жизнь на берегу. Встречаются и слушают людей нелегкой судьбы, например южносахалинских проституток и бичей. Писатель же должен все знать? И они не только изучают эту жизнь, но даже иногда выступают по местному телевидению — известный московский писатель Аксенов и местная творческая интеллигенция. Потом, значит, Василий Павлович через какое-то время усталый, но довольный уезжает оттуда…
А.К.: И пишет «Апельсины из Марокко».
Е.П.: Я уже не помню точную хронологию событий, но, очевидно, что когда в Москве стали громить «Апельсины из Марокко», то на Сахалине взялись и за тех, кто способствовал созданию этого…
А.К.: Идейно ущербного произведения.
Е.П.: Идейно ущербного с элементами клеветнического характера…
А.К.: И порнографии.
Е.П.: Нет, это слишком круто. Порнография — тогда даже слова не употребляли такого. Это уж, извини, не Аксенову, а мне пришьют потом, много позже. «Создал ряд идейно ущербных, близких к клеветническим произведений с элементами цинизма и порнографии». Прелесть какая — «элементы цинизма»!.. И вот их стали там вызывать и спрашивать, зачем они поставляли клеветническую информацию Аксенову, почему не сигнализировали, какой он подлец. И появился там, на Сахалине, фельетон под названием «Подаксеновики». Вскоре…
А.К.: А интересно, это они сами придумали там? В этой «глухой провинции у моря»…
Е.П.: А неплохое название — «подаксеновики»…
А.К.: Придумано блистательно.
Е.П.: Подберезовики, подосиновики, подаксеновики.
А.К.: Был бы я тогда редактором «Крокодила», пригласил бы автора…
Е.П.: Вызвал бы и предложил быть внештатником «Крокодила», сигнализировать с мест — письмо в «Крокодил», копия в КГБ.
А.К.: Но на всякий случай тут же и уволил бы, потому что больно умный, талантливый. А талантливый — он сегодня пишет фельетон «Подаксеновики», а завтра черт его знает, что напишет… На них же, талантливых, управы нет. А ты за него отвечай.
82 
