Последние отзывы

  39  

«По крайней мере, таково было его намерение», — подумала Рут.

Когда Ги не вернулся домой после утреннего купания, она забеспокоилась не сразу, несмотря на то что он всегда был пунктуален и неизменен в своих привычках. Спустившись по лестнице и не найдя его в утренней комнате, где он, полностью одетый, обычно слушал новости в ожидании завтрака, она просто решила, что он заглянул в коттедж Даффи выпить кофе с Кевином и Валери. Такое тоже иногда случалось. Он им симпатизировал. Вот почему Рут, недолго думая, взяла свой кофе, грейпфрут и пошла в утреннюю комнату, откуда стала звонить в каменный коттедж на границе владений.

Трубку взяла Валери. Нет, сказала она, мистер Бруар у них не был. Она не видела его с раннего утра, когда он проходил мимо них к морю. Что-то случилось? Он еще не вернулся? Ну, может быть, он где-нибудь в поместье… Возле скульптур, например. Он говорил Кеву, что хочет их передвинуть. Помните ту большую человеческую голову в тропическом саду? Может быть, он решает, куда ее поставить, ведь Валери доподлинно знала, что эту скульптуру мистер Бруар хотел передвинуть. Нет, Кев не с ним, мисс Бруар. Кев тут, на кухне.

Сначала Рут не паниковала. Она просто поднялась в ванную брата, куда он наверняка зашел бы переодеться и где оставил бы свои купальные плавки и спортивный костюм. Но ни того ни другого на месте не оказалось. И мокрого полотенца, верного признака его возвращения, тоже не было.

Вот тогда она ощутила тревогу, как будто кто-то щипцами оттянул кожу у нее на груди, под сердцем. Она вспомнила о том, что видела из своего окна утром, наблюдая, как брат направляется к бухте, — тень, которая выскользнула из-под деревьев неподалеку от дома Даффи и последовала за Ги.

Тогда она подошла к телефону и снова набрала номер Даффи. Кевин согласился сходить в бухту.

Вернулся он бегом, но не к ней. И только когда машина «скорой помощи» появилась на другом конце подъездной аллеи, он пришел в дом.

Так начался кошмар. Часы шли, но облегчения не приносили. Сначала она решила, что у Ги был сердечный приступ, но, когда ей не позволили поехать с ним в больницу в одной машине, сказав, что пусть лучше Кевин Даффи везет ее следом, и унесли Ги раньше, чем она успела на него взглянуть, она поняла, что случилось непоправимое.

Она надеялась, что это был удар. Тогда, по крайней мере, он будет жить. Наконец к ней пришли сказать, что он умер, и только тогда она узнала, как это случилось. С тех пор одна и та же картина непрестанно вставала перед ней: Ги страдает, он в агонии, а рядом никого.

Как бы ей хотелось, чтобы смерть брата была случайной. Но нет, его убили, и это лишало ее присутствия духа, превращало жизнь в поиск ответа на вопрос «за что?». И еще «кто?». Но это была опасная территория.

Жизнь научила Ги самому получать то, что хочется. Никто так просто ему ничего не преподносил. Но не раз и не два он брал то, что ему не принадлежало. В результате страдали другие люди. Его жены, дети, коллеги… В общем, другие.

«Если ты будешь продолжать в том же духе, то просто погубишь кого-нибудь, — говорила она ему. — А этого я тебе не позволю».

Но он только посмеивался над ней и нежно целовал в лоб. Директриса мадемуазель Бруар, называл он ее.

«А если я не послушаюсь, ты будешь бить меня линейкой по ладоням?»

Боль вернулась. В затылок словно вбивали ледяной клин, пока исходящий от него ужасный холод не начинал обжигать, точно пламя. Он протягивал вниз щупальца — посланников болезни, и они ползли, по-змеиному извиваясь. В поисках облегчения она покинула комнату.

В доме она была не одна, но чувствовала себя абсолютно одинокой и, если бы не дьявольский рак, сжимавший ее в своих тисках, смеялась бы во весь голос, В шестьдесят шесть лет оказаться до срока вырванной из утробы братской любви. Кто бы мог подумать, что все закончится именно так, когда в ту давно минувшую ночь ее мать прошептала:

— Promets moi de ne pas pleurer. Sois forte pour Guy.^[13]

Ей хотелось продолжать верить в мать, как она верила в нее все шестьдесят лет. Но правда была в том, с чем приходилось иметь дело сейчас. Она не могла больше быть сильной.

Маргарет Чемберлен уже через каких-то пять минут в обществе сына начинала сыпать указаниями: «Выпрями спину, ради бога; смотри людям в глаза, когда разговариваешь с ними, Адриан; ради всего святого, перестань швырять мой багаж; осторожнее, не сбей велосипедиста, дорогой; и, пожалуйста, не забывай включать поворотник, милый».

  39