Последние отзывы

  118  

– Я должен уехать, Пили. Может быть, надолго. Возможно, обо мне станут говорить всякое. Ужасные вещи, всякую ложь. И мне нужно сказать тебе… – Он замолчал. Что тебе сказать? Провел рукой по волосам. Пили, сложив на груди руки, в упор глядел на него. Он попробовал заново: – Трудно, когда рядом нет отца. Мой отец умер, когда я был совсем маленьким, меньше, чем ты теперь. И бывало, я ненавидел его за это…

Какие холодные глаза…

– …Но это прошло, а потом… мне его не хватало. Если бы только я мог поговорить с ним… спросить его… Все бы отдал…

«…чтобы все человеческие волосы, срезанные в концентрационных лагерях, нашли применение. Из человеческих волос можно производить промышленный войлок или прясть нити…»

Он не знал, сколько времени простоял молча, понурив голову. Потом произнес:

– Надо идти.

Но тут подошел Пили и потянул его за руку.

– Ладно, папа. Но, пожалуйста, не уходи. Пожалуйста. Посмотри, что я нарисовал.

Комната Пили была похожа на командный пункт. Собранные из пластмассовых комплектов и подвешенные к потолку на невидимой глазу рыболовной леске модели реактивных самолетов люфтваффе вели воздушный бой. На одной из стен – карта Восточного фронта с цветными булавками, обозначавшими расположение армий. На другой – групповая фотография Пилиного звена пимпфов – голые коленки и торжественные лица на фоне бетонной стены.

Рисуя, Пили сопровождал свое занятие звуковыми эффектами.

– Это наши истребители – ж-ж-ж-ж! А это зенитки красных. Бах! Бах! – Желтый карандаш несколько раз взметнулся к верху листа. – А теперь мы дадим им жару. Огонь! – Вниз дождем посыпались черные муравьиные яйца, превращаясь в неровные красные языки огня. – Комми вызывают свои истребители, но с нашими им не сравняться… – Так продолжалось минут пять, одно событие набегало на другое.

Потом Пили, которому надоело его творение, вдруг бросил карандаши и нырнул под кровать. Вытащил оттуда груду иллюстрированных журналов военного времени.

– Откуда они у тебя?

– Дядя Эрих дал. Он их собирал. – Пили вспрыгнул на кровать и стал листать страницы. – Прочитай подписи, папа.

Он дал Маршу журнал и прижался к нему, взяв за руку.

– «Сапер подобрался вплотную к проволочным заграждениям, прикрывающим пулеметные гнезда, – читал Марш. – Несколько вспышек огня – и смертоносная струя горючей смеси вывела противника из строя. Огнеметчики должны быть бесстрашными бойцами со стальными нервами».

– А здесь?

Не о таком прощании думал Марш, но раз мальчику хочется…

– «Я хочу драться за новую Европу, – продолжал он, – так говорят трое братьев из Копенгагена вместе со своим руководителем отряда в учебном лагере СС в Верхнем Эльзасе. Они соответствуют всем условиям относительно расы и здоровья и теперь наслаждаются жизнью на природе, в лесном лагере».

– А о чем здесь?

Марш улыбнулся.

– Давай-ка сам, Пили. Тебе десять лет, и нетрудно прочесть самому.

– А я хочу, чтобы прочитал ты. Вот фотография подводной лодки, такой, как твоя. О чем тут пишут?

Улыбка исчезла с лица Марша. Он отложил в сторону журнал. Что-то было не так. Что же? Он вдруг понял: тишина. Уже несколько минут на улице ничего не было слышно – ни звуков проезжающих машин, ни шагов прохожих, ни голосов людей. Замолкла даже газонокосилка. Увидев, как взгляд Пили метнулся в сторону окна, он все понял.

Где-то в доме звякнуло стекло. Марш рванулся к двери, но мальчик его опередил – скатившись с кровати, схватил его за ноги, обвившись вокруг них.

– Пожалуйста, не уходи, папа, – умолял он, – пожалуйста…

Марш ухватился за ручку двери, не в состоянии сдвинуться с места. Словно завяз в трясине. «Я уже видел это во сне», – мелькнула мысль. Позади лопнуло стекло, осыпав их дождем осколков, – теперь комната наполнялась реальными людьми в военной форме с настоящим оружием. Марш внезапно оказался лежащим на спине, глядя вверх на пластмассовые самолетики, бешено раскачивающиеся и вертящиеся на концах невидимых нитей.

Он расслышал голос Пили:

– Все будет хорошо, папа. Они тебе помогут. Сделают тебя хорошим. Тогда тебе можно будет приехать и жить с нами. Они обещали…

3

Руки ладонями наружу плотно скованы за спиной наручниками. Двое эсэсовцев прижали Марша к стене с картой Восточного фронта. Прямо перед ним стоял Глобус. Слава Богу, Пили вытолкали из комнаты.

  118