Последние отзывы

  87  

– Стефан Джордж Цепеш, – тихо произнес Аркадий, вставая рядом со мной. – Так тебя назвали при рождении.

Он заметил, что я смотрю на изображение юной блондинки, еще не ставшей моей матерью, и улыбнулся. На мгновение я увидел перед собой того порывистого, мечтательного и полного надежд молодого человека, каким он был три десятка лет назад.

– Мать назвала тебя Джорджем – в честь святого Георгия, победившего дракона. А я...

Аркадий вдруг замолчал и низко склонил голову, превозмогая нахлынувшие чувства.

– ...я назвал тебя Стефаном в память о моем дорогом старшем брате, которого убил Влад.

Он грустно улыбнулся.

– Брам... теперь я понимаю, что ты не случайно унаследовал и цвет глаз, и характер Мери. Но в твоем лице я вижу и черты лица моей дорогой матери, а рыжеватый оттенок твоих волос свидетельствует, что тебе передалась капелька крови ее русских предков.

Аркадий кивнул в сторону коридора, ведущего к лестнице.

– Пойдем наверх, я покажу тебе твое прошлое.

Подгоняемый любопытством, я последовал за ним. Я шел, пытаясь представить, как по этим коридорам и ступеням когда-то ходили мои совсем молодые родители. Аркадий привел меня в их бывшую спальню. На изящном туалетном столике, в серой бахроме пыли, стояла шкатулка с женскими украшениями. Тут же лежал овальный медальон. На небольшом письменном столе я увидел старое, еще гусиное перо и квадратную чернильницу со следами давно высохших черных чернил. Неужели здесь были сделаны эти жуткие записи в мамином дневнике?

С бывшей спальней родителей соседствовала детская – небольшая комната, где стояла старинная колыбель из красноватого дерева. На стене висела икона с изображением святого Георгия, пронзающего копьем дракона. Возле колыбели на полу валялись смятые подушки и одеяла. У окна я заметил странный венок из сухих, почти рассыпавшихся в пыль цветков чеснока. Я сразу вспомнил мамин дневник. Кажется, мама писала, что ей пришлось прятаться в какой-то комнатке, опасаясь нападения Влада.

В мозгу у меня зазвучал голос Аркадия:

"Да, сын мой, здесь твоя мама скрывалась в последние дни перед твоим рождением. А теперь идем дальше..."

Мы вышли из дома и вернулись на цветущий холм. Еще когда Аркадий вел меня сюда, я заметил небольшую часовню с высоким куполом, построенную в византийском стиле. Дверь была не заперта. Внутри стены покрывала красивая и яркая византийская мозаика. Я легко узнал библейские сюжеты картин: Благовещение Марии; Петр, отрекающийся от Христа и слышащий крик петуха; великомученик Стефан, пронзенный стрелами. В другом конце часовни находился маленький алтарь, с которого почему-то были убраны все религиозные символы.

Часовня служила также и усыпальницей. В одной из стен были устроены особые ниши, на каждой из которых блестела золотая табличка. Имена и даты были разными, неизменным оставалось одно слово: Терес.

– Что значит Терес? – вполголоса спросил я.

Аркадий вновь ответил мне мысленно:

"Оно произносится как Цепеш и по-румынски означает "Колосажатель". Это прозвище Влада, ставшее потом его фамилией, которую носили впоследствии все его потомки. Когда же Влад стал вампиром, крестьяне дали ему другое прозвище – Дракула, что значит "сын дракона", а также "сын дьявола". Превратившись в вампира, я тоже стал именовать себя Дракул, поскольку это больше соответствовало моему образу жизни. Я не хотел позорить своих предков и осквернять фамилию Цепеш".

Я задумчиво разглядывал имена и даты на золотых табличках. Захоронения были очень старыми – почти четырехсотлетней давности. В какой-то момент я почувствовал, что мы здесь не одни. Пространство часовни наполнилось призрачными человеческими фигурами, одетыми в костюмы своей эпохи: один – в короткой жилетке, какие носили во времена Наполеона, другой – в средневековом камзоле и шерстяных чулках. Кого-то из них смерть настигла совсем молодым или в расцвете лет, но такие встречались редко. Чаще я видел седые волосы и морщинистые, утомленные жизнью лица. Но главное, что объединяло их всех, – невыносимое страдание в глазах. Мне было не выдержать их взглядов.

"Все эти люди – твои предки, Брам. Семнадцать поколений. Их души мучаются сейчас в аду. Они пошли на это еще при жизни, чтобы Влад не посягнул на благополучие их близких. Все они – старшие сыновья в каждом поколении, вынужденные стать пособниками Влада и заботиться о его пропитании. Иными словами, находить и поставлять ему жертвы, чтобы он не испытывал недостатка в крови. Эти люди отдавали ему собственные души и тем самым продлевали существование Колосажателя. Я принадлежу к восемнадцатому поколению; благодаря моей душе Влад жив и поныне. А ты, Брам, – старший сын в девятнадцатом поколении".

  87