Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
78 
Пьем.
Такие дела, Маэстро. Такие дела...
– Маэстро! Срочно! На вылет! Поднимай эскадрилью!
Это... да. Поднимай. Было бы что... Всей экадрильи – три ужратых до легкой синевы перемкуля и пять салажат, касторки толком не нюхавших. И еще я – Маэстро. Бог стратосферы. Страшный с похмелья, от одного вида окислителя тошнит... Но – надо. Высота пятнадцать километров, два маха... Не салажат же посылать? В бой идут одни перемкули!
– Вторая эскадрилья, на вылет! – командую во весь голос.
– Тех контроль прошел?! – орет механик. Судя по басу – Полосюк в небо ломится, а механик его (добрейшей души огрина весом в полтонны) на взлет без предварительного осмотра не выпускает. Хорошие они парни, механики. Заботятся о нас, ждут, а если наорут и пристыдят – то любя. Перемкуль и его механик – ближе друг другу, чем иные муж и жена...
– Прошел! – точно Полосюк, его пропитая голосина.
– А ну дыхни!
Эт правильно. Я бегу к взлетной полосе, на ходу соображая, сколько вчера выпито и сколько (не иначе, как чудом!) задержалось в моем желудке. Эх, набрались же... Не помню, даже сколько выжрали. Все равно добавлять придется, бой как никак, трезвыми в небо только воробьи с орлами... Лишь бы не занесло на взлете, а там уж стратосфера дурь из башки выветрит.
– Стой, Маэстро! – вырастает передо мной приземистая, мне по грудь, кривоногая фигура. Мой механик, Джакопыч, с цинковой цистерной за плечами и насосом ручной тяги под мышкой. Ноздри раздуваются. Привет, старина!
– Маэстро, дыхни!
Полной грудью Джакопычу в нос – перегаром. Ух, бегать пора по утрам – дыхалка ни к черту, скоро падать начну...
– Касторки сотни три галлонов, а окислителя одни пары остались, – резюмирует механик. Укоризненно смотрит на меня. Глаза у огрины желтые-желтые. – Эх, командир... Закусывать надо.
– Потом, Джакопыч, потом... Мне бы на взлет.
– Пей!
Чуть не вывернуло, пока в меня касторку (бензин для зажигалок, помните?) закачали. Огру ручным насосом два вожделенных мегапаскаля выдать – раз плюнуть, только вот в желудке ощущение – стадо слонов и с разгону. Лбами. Бивнями. Сволочи! Хвост в струнку вытянулся – до хруста в позвоночнике.
– Терпи, Маэстро, – утешает заботливый механик, продолжая усиленно качать. Под темно-пятнистой, в болотный камуфляж, кожей шарами перекатываются мышцы. Силен Джокопыч. Стар, но крепок, словно...
– Пей!
Ведро с окислителем. От запаха блевать тянет. Ох, как бы не вывернуло... Пью.
Желудок все ребра обстучал, зар-раза... Глубоко дышу. Еще вдох, и еще... В голову от желудка взлетает теплый, ярко оранжевый шар, пахнущий апельсинами и – там взрывается. Мир вокруг становится уютным, словно родное логово... На горизонте, рядом с солнцем, мягко покачиваются пуховые перины... Эх, прилечь бы... Прилечь.
– Маэстро, дыхни! – Джакопыч морщится от перегара. Тянет носом, смешно шевелит ноздрями. Родной ты мой! Дай я тебя расцелую, огрина свиномордая...
– Готово, Маэстро.
– Джакопыч! – сотрясаю воздух ревом, поджимаю лапы, вытягиваю шею. – ОТ ХВОСТА!
– Есть от хвоста!
Зажигание. С диким ревом бьет реактивная струя. Меня сотрясает дрожь, страшная сила тянет вперед, когти оставляют следы на бетоне взлетной полосы. Голова привычно кружится, к горлу подступает изжога...
– Маэстро, пошел!
Спасибо, Джакопыч. Будем надеяться, этот вылет добавит мне парочку силуэтов на груди. Татуировки, вытравленные плавиковой кислотой – доказательство боевого мастерства пилота. Метки, при виде которых салажата могут пока только вздыхать... Они и вздыхают. С высоты вижу, провожают взглядами, уставив завидущие морды вверх. Снова вздыхают – завистливо и с надеждой... А вот когда-нибудь и я...
Когда-нибудь.
– Смотри, как виляют, – говорит кто-то из салажат с плохо скрытой завистью в голосе. – Тоже мне, перемкули!
За мной пристраивается черная тень. Поворачиваю голову. Вихляющий полет, с явным перекосом в сторону левого крыла. Голова вниз... Полосюк, Земляная Ящерица, пропойца и дебошир, но летун, каких мало...
– Полосюк, ты меня уважаешь?! – ору.
– Маэстро, да я! – Ящерица с трудом переводит голову в горизонтальное положение. Глаза почти бессмысленные. Перебрал таки окислителя, сволочь. Эх, Полосюк, Полосюк... – Ик! Да я... за тебя... Ик!
– Верю. Будешь моим ведомым. Виси на хвосте. Тоже мне, перемкуль! В следующий раз чтоб закусывал!
– Ик! Заметано, Маэстро... ик!
– Набираем высоту!
Два километра, три, четыре... Хлопок! Звуковой барьер позади, тишь, да гладь, только холодно. Лапы мерзнут. Еще добавим тяги, крыльями подработаем... Все выше и выше и выше!
78 
