очень нудно 
38 
Татьяна сдавленно прошипела из-за спазма в горле:
– Как ты посмел?
Он поставил ее на пол, медленно провел ладонями по плечам и просительно проговорил:
– Таня, ты знаешь, что я никогда не моделировал свадебные платья. Всегда считал, что это не мое. Но одно я всё-таки сделал. Для тебя. Для нашей свадьбы. Посмотри, пожалуйста…
Растерявшись, она не нашлась, что ответить, и он, взяв ее за руку, быстро провел в большую комнату. Там на манекене красовалось самое роскошное платье, какое ей доводилось видеть. Серебристый изящный наряд был украшен тысячами мельчайших серебряных бусинок, сложенных в фантастически прекрасные цветы. Он подвел ее поближе и хрипло прошептал:
– Я всё сделал сам. Здесь покупной только материал. Всё остальное сделано вручную.
Она пораженно посмотрела на него. Но это же тысячи и тысячи часов работы. Но, может, он готовил его для очередной коллекции?
Антон враз угадал ее сомнения.
– Нет, это платье будешь носить только ты. На нашей свадьбе. Если захочешь, после свадьбы я его просто изорву.
Татьяна, знавшая о трепетном отношении Антона к своим творениям, поразилась еще больше. Уничтожить свой шедевр, возможно, лучшее из всего, что он создал, только чтобы успокоить ее?
– Померяй его, пожалуйста. Если ты не выйдешь за меня замуж, то просто примерь его. А потом я его уничтожу. Не хочу видеть его на других женщинах. – Он обнял ее и, прижав к себе, уткнулся носом в ее волосы. Чуть слышно прохрипел: – Пожалуйста, милая!
Задрожав, она еле заметно кивнула головой. Он тоскливо спросил:
– Тебе помочь? – но, услышав вполне ожидаемый отказ, вышел из комнаты.
Татьяна с трудом натянула длинное пышное платье, распустила волосы и посмотрела на себя в большое зеркало. У нее захватило дух. Девушка там была невероятно, сказочно хороша. Фантастический свадебный наряд искрился вокруг нее мириадами искр, освещая ее растерянное лицо.
И она вдруг поняла, что вся ее гордость – это глупость, которая и в самом деле не дает жить ни ей, ни ему. С души будто скатилось неподъемное бремя, и даже дышать стало легче. Негромко разрешила:
– Можешь зайти!
Антон вошел и посмотрел на нее жадными молящими глазами, обошел вокруг, с откровенным восторгом глядя на ее нежное лицо, и невесомо поправил кружево на груди. С тоской спросил, ожидая безжалостного приговора:
– Мне его уничтожить?
Она отрицательно покачала головой.
Антон напрягся как струна, боясь поверить своим ушам.
– Но ты поняла, что это твое свадебное платье?
Татьяна снова кивнула головой, не в силах произнести ни слова.
– И ты не против?
Она прямо посмотрела в его глаза, и он задохнулся от восторга, поняв наконец, что это значит. Мир закружился вокруг, наполняя его неземным восторгом.
Ловкими профессиональными движениями стянул с нее платье, нимало не заботясь о его сохранности, и небрежно швырнул на диван. Затем подхватил ее на руки и в два прыжка очутился в спальне. Там повсюду стояли букеты роз.
Татьяна удивилась.
– Что это?
Он тихо прошептал:
– Это для тебя. Я истово молился, чтобы сегодня ты сюда пришла.
Татьяна медленно подняла руки и положила их ему на плечи. Антон вздрогнул и крепко обхватил ее за талию, вжимая в себя. Страсть просилась наружу, круша последние преграды, и они, уже не сдерживаясь больше, быстро освободились от оставшейся одежды и упали в кровать, уступая нестерпимому желанию. Его губы, ставшие жесткими и настойчивыми, прижались к ее губам, и он, чуть слышно застонав, устремился вперед, уступая неистовому желанию.
После стремительного первого раза, после которого Татьяна, уверенная, что сейчас он, как прежде, устремится в ванную, Антон навис над ней, просунул руки под ее спину, ладонями приподнял голову и глухо признался:
– Я люблю тебя, милая. По-настоящему, без фальши. А ты? – последняя фраза прозвучала настолько щемяще-просительно, что она посмотрела в его широко распахнутые глаза и немного скованно призналась:
– И я тебя люблю.
С вздохом откровенного облегчения он принялся целовать ее глаза, спускаясь всё ниже. Добравшись до губ, что-то ласково прошептал и вдруг начал страстно ласкать.
Забывшись среди нескончаемых восхитительных ощущений, разбуженных его руками, Татьяна вдруг поняла, что он никогда не ласкал ее так прежде. В его теперешних ласках сквозила нежность и любовь, ей казалось, что он отдает ей всего себя. Боль и недоверие, так долго копившиеся в душе, вдруг растворились в горниле его страсти, и она начала отвечать на его ласки так же радостно и откровенно.
38 
