67 
Возможность была, и через неделю Татьяна уже жила в новом корпусе санатория с многообещающим названием «Европейский». Родным наврала, что едет на модный южный курорт. Сестре не доверяла, боялась, что после убеждений и просьб Владимира та сдастся и скажет, где она. А на мамины ласковые упреки о том, что не появляется дома уже полгода, с вздохом ответила, что чувствует себя не лучшим образом, поэтому и едет подлечиться. Понимая, что дочь переживает жестокое разочарование, та настаивать не стала.
Номер санатория оказался весьма приятным и удобным. Высокие потолки, евроотделка, стеклопакеты. Чистота и порядок. Кормили в этом же здании, в респектабельном ресторане, вкусно, но, на взгляд Татьяны, чересчур уж обильно.
Санаторий стоял в настоящем сосновом бору с огромными старыми деревьями, несколько мрачными и надменными, но очень выразительными. Она усердно зарисовывала в блокнот понравившиеся мотивы, потом переносила их на холст. Работа шла неплохо, уезжать не хотелось, и, когда время истекло, продлила путевку сначала на пару недель, потом еще на пару. И уехала лишь в середине апреля, когда до юбилея профессора оставалась всего неделя.
Позвонила организаторам в Союз художников, договорилась о встрече. Привезла для юбилейной выставки несколько пейзажей маслом и пару неброских акварельных рисунков.
В день торжества надела симпатичное платье ясного голубого цвета с шелковой темно-синей вышивкой, удобное и широкое, не оставляющее сомнений в ее беременности. Вызвала такси и поехала к Дому художника, где проводилось очень важное для интеллектуальной богемы города мероприятие.
Там уже было полно самой разношерстной публики. Юбиляр, в безупречно сидевшем на нем фраке и белоснежной рубашке с бабочкой, завидев ее, замер от неожиданности, но быстро пришел в себя и устремился вместе с женой ей навстречу.
– Какой сюрприз! Я-то всё гадал, почему ты скрываешься! Вот и разрешилась загадка! Ну, за это я тебя прощаю, хоть и обижен был изрядно твоим исчезновением! И когда произойдет сие знаменательное событие?
Татьяна осторожно положила руку на выпирающий живот.
– Через пару-тройку недель, где-то в середине мая.
Обхватив за плечи, Юрий Георгиевич повел ее в глубь зала.
– Замечательно! Ну, тогда мы тебе ничего алкогольного предлагать не будем, а нальем апельсинового соку, чтобы поддержать компанию!
Вера Ивановна проворно подала ей высокий запотевший стакан с охлажденным соком. Хотела что-то сказать, но тут на них налетели другие гости, и увлекли Татьяну за собой.
Илья, не веря своим глазам, пялился на ее большой живот.
– Вот это фокус! Мы же тебя в феврале видели, ничего такого не было!
– Да вы и не смотрели. – Она засмеялась, глядя на его забавно обескураженную физиономию. – Не до того было!
– Я хочу быть крестным отцом! – Виктор уже был навеселе и благодушие хлестало из него неудержимым фонтаном. – У меня получится! Я не уроню ребенка, когда буду идти вокруг купели, потому что мне можно доверять!
– Да сам-то ты крещеный? – Ольга, его давняя пассия, скептически посмотрела на его раскрасневшееся от вина лицо.
Он озадачился, свирепо нахмурив угольные брови.
– А вот этого я не помню. Наверно, слишком маленький был тогда был.
Ольга насмешливо остудила его горячий порыв:
– Ну, когда вспомнишь, тогда и предлагай свою кандидатуру. Но, я думаю, желающих и без тебя будет предостаточно.
К компании бесшумно присоединился еще один человек. Все замолчали и с тайной угрозой посмотрели в его сторону. Татьяна тоже обернулась и брезгливо поморщилась. Это был Анатолий. Всё такой же красивый, ухоженный, в дорогом темно-сером смокинге, он резко выделялся среди небрежно одетой творческой богемы. Художники, хорошо знакомые между собой и прекрасно знающие, кто чего стоит, с брезгливыми гримасами отвернулись от его высокомерной физиономии.
Поздоровавшись и не дождавшись ни от кого ответа, он осторожно взял под руку бывшую жену, вывел из толпы сердито наблюдающих за ним однокашников. Она кивнула головой кинувшимся за ней Сергею с Ильей – мол, сама справлюсь! Они отстали, но из виду персону нон грата не выпускали.
Делая вид, что не замечает откровенно недоброжелательного к себе отношения, Анатолий подвел Татьяну к диванчику у стены и заботливо усадил. Сел рядом, нежно сжав ее руки в своих ладонях. Она равнодушно отобрала их и сложила на коленях, как школьница.
Он вызывающе кивнул, указав подбородком на ее живот.
67 
