Последние отзывы

  104  

Басов склонен был согласиться с доктором.

До подъезда его опять-таки довезли добрые менты. Даже спросили насчет ключей, как, мол, домой попадет?

«А то давай дверь сломаем? – предложил один.– У тебя не железная?»

– Обычная,– сказал Басов.– Спасибо, мужики, я у соседки запасной ключ держу.

– Ах, у соседки!..– многозначительные подмигивания.

– Да она старушка! – засмеялся Иван. Настроение у него немного улучшилось.

Ключа не потребовалось. Дверь оказалась не запертой. В комнате пахло постелью и Кариной. Но Карины не было. Вернее, не Карины, а…

– Где он? – спросил Ласковин, сверля Елену Генриховну недружелюбным взглядом.

Видно было, он нисколько не сомневается в ее словах.

Елена Генриховна повела плечиками:

– Мне он не докладывал.

Ласковин, тут же утратив к ней интерес, переключился на Игоева, но реплику неожиданно подал Фрупов.

– Господа,– сказал он,– а что, собственно, представляет наибольшую ценность для нашего подопечного?

Игоев поглядел на Стежня, Стежень – на Игоева… и оба ринулись к выходу.

Фрупов удовлетворенно улыбнулся Ласковину, затем повернулся к женщинам.

– У нас в машине есть пара мест,– произнес он.– Присоединитесь?

Снаружи взревел мотор.

– Если вы нас приглашаете… – Елена Генриховна улыбнулась.

– Володя, время,– недовольно произнес Ласковин.

– Спокойно, Инквизитор, на твоей «ауди» я их вмиг достану,– пообещал Фрупов.

Вчетвером они вышли на улицу. Игоевской «тойоты» уже и след простыл.

Елена вышла последней, прикрыла дверь. Свет в холле погас, как только сработал электронный замок.

– Добрая система,– похвалил Фрупов.– Сенсор?

– Плюс сменный код. Пальчик, знаете ли, и насильно можно прижать.– Елена улыбнулась.

– Или отрезать,– мрачно вставил Ласковин.

– Отрезать не выйдет,– профессионально возразил Фрупов.– Сопротивление кожи меняется. Я эту технику знаю. Можно мне сесть за руль?

– Можно.

На перекрестке перед Дворцовым мостом их тормознул поздний или, скорее, ранний гаишник. Фрупов сунул ему под нос красивое удостоверение, гаишник отошел, удрученный, а «ауди» полетела дальше. Но «тойоту» они догнали уже за городом. Игоев тоже не первый год сидел за баранкой и спецкурс вождения в экстремальных условиях проходил дважды.

Едва они тронулись, Стежень взялся за телефон.

По правилам, трубку следовало взять Грошнему, что последний и сделал, хотя и не сразу. Потому что спал. Но все разговоры в отсутствие хозяина фиксировались охраной. Поэтому Стежень знал: слушает его не только Грошний.

– Димон, он уцелел,– без предисловий сказал Глеб.

– Но…

– Мы ошиблись. Он уцелел, сменил носителя и, вполне вероятно, направляется к вам. Мы тоже едем, но можем и не успеть. Ни в коем случае не пускай его в лабораторию. Еще лучше – спустись туда сам и запрись изнутри. Охране передай…

– Я вас слышу, Глеб Игоревич,– вклинился голос «Иванова».

– Отлично. Кто бы ни появился до нашего приезда – никаких контактов. Приблизится – сразу стреляйте. Насмерть, без церемоний. Живучесть у него…

– Я помню,– сказал «Иванов».– Попробуем справиться.

– Лучше попробуйте спрятаться,– посоветовал Стежень.

– Я понял,– ответил его собеседник.– Как получится.

– Тогда все,– сказал Глеб и отключился.

Если бы он мог предвидеть будущее, то приказал бы «Иванову» брать ноги в руки и быстро-быстро валить из дома. Но предвидеть будущее Стежень не умел. О чем и сожалел неоднократно.

Грошний выполнил инструкции Стежня точно и быстро. Даже очень быстро. Перспектива угодить в объятия Морри не согревала его сердце. Посему, поспешно натянув штаны, Дмитрий бросился в подвал. Он знал (опять-таки из опыта общения с Морри): монстр сглатывает человека быстрей, чем жабий язык арканит комара. Уже на лестнице Грошнего перехватил «Иванов», сунул ему в руку куцый, без приклада, автомат. Дмитрий зыркнул на него слегка ошалело, схватил автомат и отворил подвальную дверь. Щелчок замка, шелестящий звук вошедшего в паз засова. Грошний небрежно скинул автомат на стол, повалился на стул рядом и перевел дух. Страх возился внутри, дергал за жилы, пощипывал сердце. Дмитрий, к стыду своему, никак не мог с ним справиться. Даже стальная дверь не помогала. Ну как тварь уже трансформировалась и может проходить сквозь стены? Тогда ни бетон, ни сталь, ни эта трещотка хренова… Тем не менее Грошний «трещотку» взял и осмотрел. Ага, почти тот же «калашник», и приклад у него когда-то имелся типа десантного, судя по остаткам крепежа. Дмитрий отсоединил магазин, убедился: полон. Он выщелкнул на стол патроны, обнаружив, что каждый третий промаркирован красной или черной краской. Что сия маркировка обозначает, Грошний уже не помнил. А может, и не знал никогда. Вставив патроны обратно, он отложил автомат и уставился на серый металл двери. Самое противное – это ждать, зная, что ты ровным счетом ничего не можешь сделать.

  104