Последние отзывы

  34  

Герцог с удивлением подумал, кем бы он мог быть, а потом заметил, что тот внимательно слушает все, что говорит девушка. Потом его светлость услышал, что заговорил предводитель, причем на языке, который герцогу был совершенно неизвестен.

Его светлости показалось, что Аме также испытывает небольшие затруднения, не совсем понимая то, о чем говорилось в эту минуту: по крайней мере, цыган несколько раз повторял одни и те же слова. Было совершенно очевидно, что девушка не поняла какое-то предложение, и поэтому несколько раз повторила его, после чего создалось впечатление, что цыган и Аме наконец поняли друг друга.

— Ваша светлость, этот цыган просит шесть тысяч франков за двух лошадей, — проговорила наконец девушка, обратившись к герцогу по-английски. — Мне показалось, что это слишком дорого, и я сказала ему об этом. Но он заявляет, что вообще не имеет ни малейшего намерения расставаться со своими лошадьми. Боюсь, что он ни за что не снизит свою цену. Я пыталась рассказать ему о том, что наша карета сломалась, а нам очень нужно как можно быстрее добраться до Парижа, но цыган, похоже, заподозрил что-то неладное в моих объяснениях.

— Мы заплатим ту цену, которую он запрашивает, — отрывисто проговорил его светлость, — но попросите его, чтобы он сначала показал нам своих лошадей.

Девушка перевела это требование герцога предводителю, который явно обрадовался такому соглашению и тут же повел их на поляну, где паслись лошади. Первую пару лошадей, которую предложил им предводитель, его светлость безоговорочно и решительно отверг. Предводитель понял несколько французских слов, герцог, в свою очередь, понял несколько немецких, но, вообще говоря, язык, на котором можно говорить о животных, универсален. Двое мужчин вскоре пришли к соглашению. Они поочередно щупали копыта у лошадей, заглядывали животным в пасти, и хотя казалось, что герцог разбирается в этом лучше, чем заправский барышник, вожак все равно хохотал.

— Этот благородный господин знает толк в лошадях, — сообщил цыган девушке. — Он умен, было бы нелегко обвести его вокруг пальца.

— Я возьму эту лошадь и ту, — решил наконец герцог, указывая на пегую кобылу и молодого горячего жеребца, который бил копытом землю, всем своим поведением показывая, что застоялся.

— Ну уж, нет! Монсеньор должен понять меня: это — мои лучшие лошади. Я не могу продать их за такую низкую цену.

Для девушки не было никакой необходимости переводить это заявление вожака. Герцог почти все понял и сам, как только цыган произнес эту фразу.

Начался торг.

— Девять тысяч.

— Шесть тысяч пятьсот.

— Восемь тысяч.

— Семь тысяч.

Цыган сдался.

Герцог извлек деньги из кошелька и отсчитал требуемую сумму золотом в подставленную ладонь вожака. А потом, как только они окончательно завершили свои расчеты, до слуха его светлости донесся чей-то голос из-за спины:

— Мне хотелось бы поговорить с вами, господин.

Голос был гортанным, и можно было безошибочно сказать, что принадлежал он немцу. Тот странный человек, которого герцог чуть ранее заметил сидящим рядом с вожаком цыган у костра, сейчас стоял рядом с ними.

— А в чем дело? — с озабоченным видом спросил герцог, кладя кошелек в карман.

— Вы ведь актер, не так ли?

— Нет, не актер, — ответил его светлость.

— А тот мальчишка, который называет вас господином, он кто?

Герцог взглянул на немца с таким видом, будто тот чем-то оскорбил его, но потом, по-видимому, решил, что в их положении лучше всего оставаться вежливыми.

— Он — мой паж.

Произнеся эти слова, его светлость отвернулся и все свое внимание перенес на цыган, которые как раз в тот момент вязали уздечки для лошадей из кусков веревки.

— Ваш паж! — повторил немец. — Это хорошо; так, значит, он не ваш сын?

Герцог даже не соизволил ответить ему.

— Нет, я не его сын, — ответила вместо герцога Аме. — Он — мой господин, а я — его паж.

Какое-то время немец пристально разглядывал девушку. С суточной щетиной на бледных щеках, он не производил благоприятного впечатления. Вокруг глаз у немца сохранились потеки туши, на лбу — следы грима, а на подбородке можно было заметить остатки румян.

Аме удивилась: какую роль мог играть немец, как вдруг, словно прочитав ее мысли, тот проговорил:

— Я — Герман Глобер, великий Глобер. Вы ведь наверняка слышали обо мне?

Аме отрицательно покачала головой.

— Как, вы никогда не слышали обо мне? — спросил Глобер с нотками недоверия в голосе. — О величайшем фокуснике в Европе? А ведь я давал представления императору Пруссии , русской царице, императрице Австрии и шведскому королю Густаву. Как они аплодировали мне!

  34