Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
96 
В ловушку угодило семеро из одиннадцати.
Остальные отпрянули от копошившейся в дверях кучи и принялись портить мебель и прочий интерьер, поливая номер сразу из четырех стволов. Но недолго. Слева и справа, с синхронностью, обеспеченной сотовыми телефонами, возникли Сивый и Череп. Собственно, Череп был не обязателен. Сивый с хорошо пристрелянным «глоком» на расстоянии двадцати шагов был подобен гранате, разорвавшейся в салоне автомобиля. Три черепные коробки получили не предусмотренные природой отверстия. Четвертая пуля попала в шею. Не потому, что Сивый промахнулся, а просто потому что предусмотрительный хозяин шеи надел каску, рассудив, что она надежней шерстяной шапочки. Вероятно, он был прав, но умирал он на несколько секунд дольше, чем остальные.
Коля Козлов выпутался из парашюта и первое, что он увидел, была та самая граната, что произвела на него поистине гипнотическое воздействие: не хуже, чем какой-нибудь Кашпировский – на пожилую продавщицу из колбасного отдела. Коля увидел гранату, но осмыслить, почему она не взорвалась, не успел. Подбежавший справа Ленечка пинком вышиб из Колиных рук автомат, а подоспевший слева Уж с разбега влепил ботинком по Колиному черепу.
– Уходим! – скомандовал Бессонов.
Ленечка и Череп подхватили «живой трофей», запасливый Уж – учебную гранату, Колин автомат – и вся компания с максимальной быстротой устремилась к запасному выходу. Сивый прикрывал отход. Впрочем, желающих помешать отступлению не оказалось. Дураков нет. Прилично натасканные отдельные охранники, общим числом восемь человек, не стали проявлять рвения, пытаясь сделать то, с чем не справились одиннадцать не менее прилично натасканных командос.
Глава сорок первая
Коля Козлов пришел в себя с очень неприятными ощущениями в организме, в холодном подвале и в придачу в мокрых штанах. Коля открыл глаза и хотел ощупать себя на предмет повреждений, но не смог, поскольку был связан. В подвале он был не один. Под засиженной мухами лампочкой притулился еще один обитатель – хиловатый мужичок с характерно распухшей от побоев мордой.
– Где я? – прохрипел Коля Козлов. – Куда я попал?
Побитый не ответил. Ответил внезапно оказавшийся в поле зрения здоровяк с загорелым выбритым черепом.
– В жопе, – сказал бритый. – Ты – в жопе.
– Но это еще хорошо, – это сказал уже другой, тоже с гладким черепом, мосластый, с глазами замороженной ящерицы. – Лучше быть в жопе, чем в аду. Верно, Фома? – он поглядел на побитого. На покоцанной физиономии «соседа» Коли выразился столь откровенный ужас, что даже Коле сделалось страшно. Хотя, вообще-то, он был храбрый мужик.
– Посади его, Салават, – велел мосластый.
Здоровяк одной рукой ухватил Колю за воротник, поднял без малейших усилий и прислонил к стене.
– Ты не бойся, – ухмыльнулся он. – Уши, яйца резать, глаза колоть просто так не будем. Будем тебя разговаривать.
Коля не ответил.
– Не-ет, – ласково укорил здоровяк. – У меня молчать не бывает. Или говоришь, или кричишь громко: «Ай, больно, больно!».
Мосластый достал ножик. Совсем маленький – с ладонь, проверил пальцем остроту, кивнул, протянул нож здоровяку.
– Как тебя зовут? – спросил он Колю.
– Николай… Козлов.
Мосластый кивнул. Ни он, ни его напарник никаких шуток по поводу Колиной фамилии отпускать не стали. И от этой их серьезности Коле стало еще более не по себе.
– А работаешь на кого? – равнодушным голосом спросил мосластый.
Коля колебался ровно секунду. Нет, он был храбрый мужик. Но знал свой предел. И эти двое тоже его знали. Так зачем попусту мучиться?
– На Сурьина, – сказал он.
Может, испугаются? Все-таки Сурьин – это авторитет.
Не испугались.
– Раскладку по охране знаешь?
Коля кивнул.
– Рассказывай.
Коля задумался. Не потому, что собирался артачиться, просто размышлял: с чего начать?
– Ты не бойся, – оскалился здоровяк. – Ты разговаривай. Обижать не будем. Может, даже отпустим. Не веришь?
Коля не верил. Но очень надеялся. Да в любом случае – что ему героя корчить? Что ему Сурьин – родственник?
– Это ты… – Аленка уткнулась ему в грудь, приникла и замерла. Хрупкая, как птичка.
– Извини, маленькая, – шепнул он. – Я опять не смогу тебя забрать. Сейчас. Потерпи, моя хорошая, еще совсем немного потерпи…
– Ничего он ей не скажет, – недовольно пробормотал сурьинский «безопасник», которому было поручено «вести» встречу. – Даже трахаться не будут. Никакого удовольствия. Ну прямо беда с этими малолетками.
96 
