Последние отзывы

  122  

Последние слова утонули в шквале аплодисментов.

– Я всего лишь продюсер, – сказал Озманян. – И возможности мои весьма скромные. Сама судьба свела меня и Ольгу. – Он выразительно посмотрел на Дунаеву. – В тот страшный период своей жизни она больше всего нуждалась в добром слове, человеческом участии. И конечно, в зрителях. После того как маньяк был убит милиционерами, Ольга долго не могла прийти в себя. Ее душевную боль усугубила смерть младшего брата. Чудесного, бескорыстного человека и талантливого художника. К сожалению, этот талант так и не оценили при жизни. Но помог Ольге не только я. Средства массовой информации, газеты и журналы, рассказывали историю певицы. Это тоже поддерживало ее морально.

– А простые зрители, они…

– Вот как раз об этом я и хотел сказать… – Озманян ослепил зал улыбкой. – Ольге стали приходить письма от благодарных слушателей, которые ждали ее возвращения на сцену. И сопереживали. Этих писем было так много, что я понял: нужен грандиозный концерт, который соберет всех этих людей и Ольгу под одной крышей. Но, как оказалось, одного концерта мало. Нужна серия концертов на большой площадке. Например, в Кремлевском дворце съездов. Я помог организовать эти выступления. Был грандиозный, просто фантастический успех, на который мы, признаться, не рассчитывали. Серия московских концертов сблизила поклонников таланта певицы. Подарила Ольге душевные силы, чтобы бороться за себя, чтобы жить дальше после того кошмара.

Девяткин сделал глоток из горлышка пивной бутылки и сказал:

– Ну и гад этот Озманян, ну и сволочь. А смотри, как поднялся. В прежние времена он был валютным кидалой. У обменников всовывал людям фуфловые доллары. Два раза его сажали. А теперь прямо князь.

– У тебя все жулики, – ответила Зоя. Она, не отрываясь, смотрела на экран, боясь пропустить хоть одно слово. – Ты один честный. На всю страну один такой и есть. Хоть доску на доме вешай: «Здесь живет самый честный человек».

– Все равно он вор и кидала. Каким был – таким и остался.

– Если бы он был вором, его на телевидение не позвали бы.

– Туда и зовут только одних воров, – вяло огрызнулся Девяткин. – Честным людям там делать нечего. Потому что у них нет денег.

– Спасибо, Эрик. – Ведущий, подскочив, снова оказался на ногах, метнулся к Дунаевой: – Итак, мы возвращаемся к трагическим дням жизни нашей героини. Человек, преследовавший певицу, быстро перешел от угроз к делу. В его списке пять женщин, пять невинных жертв. И это только эпизоды, доказанные следствием. Кровавый след протянулся по всему Краснодарскому краю и дальше в глубь страны. И Ольга Петровна стала получать по электронной почте фотографии убитых женщин. Тогда она еще не знала, что делал страшные снимки тот самый навязчивый поклонник, посещавший все ее концерты. Но этого мало. Маньяк оставлял на месте преступлений следы, которые привели милиционеров к брату Дунаевой, художнику Петрушину. Ольга, вам слово.

– Мой брат Олег был человеком добрейшей души. – Дунаева тяжело вздохнула. – Бескорыстный и честный, он работал за спасибо. И всегда отказывался от моей помощи. Убийца знал, в какое место ударить, чтобы сделать мне по-настоящему больно. Он выбрал своей целью моего брата. А когда понял, что ничего не получается, что меня не запугать, что он не добьется своего никакими средствами, убил Олега. Мне трудно вспоминать обстоятельства, трудно говорить об этом. Горе разрывает сердце. И наверное, эта боль останется со мной навсегда.

– Да, пришили ее братца, – сказал Девяткин. – И правильно сделали.

– Почему ты так говоришь? – Зоя метнула на любовника сердитый взгляд. – По-твоему, убивать хороших людей – это нормально? И после этого ты называешь себя майором милиции?

– Если бы ты встретилась с этим хорошим человеком в темном парке или на пустыре, по-другому заговорила. – Девяткин приложился к бутылке и закурил. – Этот Петрушин оставил бы твой хладный труп в кустах. И положил в карман платочек с крестиком. Это у него метка такая была. Для понта. Вот мой автограф. Жрите, менты.

– Не хочу слушать эту гнусность, – сказала Зоя.

* * *

Зал затих, оператор взял крупным планом напряженные лица зрителей. Ведущий снова сорвался с места, перебежал к дивану, стоявшему в другом конце студии. Осанистый милицейский генерал уже нетерпеливо покашливал в кулак, ожидая, когда же ему дадут сказать слово. На светлом парадном мундире блестели орденская колодка и пара каких-то значков.

  122