Последние отзывы

  3  

Семеро вагаров одобрительно прищелкнули языками.

Но до конца смертельной охоты еще далеко. Двумя стрелами такую громадину не убьешь.

От новой боли хармшарк выметнулся из воды – и, падая, задел одну из лодок. Кайку перевернуло и бросило прямо под удар бивня.

Клочья разорванной кожи, изогнувшееся человеческое тело – совсем маленькое рядом с господином Имирова моря,– огромный хвост вспахивает воду, черный плавник ложится вправо – и манка больше нет.

– Прими его, Морская богиня,– шепчет Мёльни.

– Банг! – Третья стрела входит в спину хармшарка у самого плавника. Коль свирепо щерится. Его ярость – ярость человека, а не вагара. Но стреляет он – как вагар. С раскачивающегося на волнах дракена за сотню локтей человек и в мертвого хармшарка не попадет.

Крохотные лодочки пляшут вокруг северной акулы. Гибель манка – обычное дело.

Коль раздувает ноздри. Четвертая стрела наготове. На отполированном наконечнике из белого бивня (мертвый хармшарк – против живого) блестят капли воды. Коль знает, куда пошлет четвертую стрелу. И знает, как трудно будет попасть. Но он попадет. Если Коль промахнется, хищник возьмет жизнь еще одного манка. Затем, намного быстрей – двух оставшихся. И настанет очередь дракена.

Вдруг хармшарк исчез. Серая вода, клочья пены и три приплясывающие кайки. Команда «Ловца» замерла в напряжении. Хармшарк нырнул. Но северная акула никогда не отказывается от мести.

Вагары сдерживают дыхание: в любой миг дракен может содрогнуться от страшного удара, пропитанные смолой толстые доски днища лопнут с оглушительным треском, палубный настил вспухнет, как нарыв, прорвется, и из дыры выпрыгнет белый сверкающий бивень. А потом, брошенный набок чудовищной силой господина Имирова моря, дракен «Ловец» канет в ледяные объятья великого Имира…

Маленькая кайка взмыла вверх, вспоротая, насаженная на исполинский живой меч, а следом из вскипевшей воды вырвалось длинное черное блестящее тело.

Выбросилось целиком, выше мачты дракена, зависло на мгновение – и с грохотом рухнуло вниз.

Первая волна отшвырнула дракен на две дюжины локтей (только мастерство Мёльни не позволило судну опрокинуться), вторая, намного слабей, лишь встряхнула и укатилась дальше. Вагары, мокрые с ног до головы, вцепились в борта, переводя дух.

Два уцелевших манка вертелись вокруг гиганта. Их учили слетать вниз по яростным горным рекам, учили оставаться в живых, падая вместе с ревущей водой между каменных клыков, почти так же опасных, как белый бивень северной акулы. Двое были в порядке, третий – жив. Бивень не задел его, и теперь он вплавь спешил к дракену. Две сотни ударов спокойного сердца – и любого, вагара или человека, скрутит и утянет вниз ледяная вода.

Мёльни переложил руль, разворачивая дракен навстречу плывущему. Приближаться к хармшарку опасно, но двое оставшихся манков – не защита.

«С близкого расстояния Коль ударит вернее»,– подумал кормчий.

И эхом отозвавшись на его мысль, Коль крикнул:

– Тоди, гарпун!

Кормчий быстро взглянул на своего помощника, и тот, поймав взгляд, ухмыльнулся.

Дракен поравнялся с пловцом, и руки перевесившихся через борт вагаров выдернули товарища из воды.

Коль выстрелил в тот миг, когда пронзенная кайка взлетела вверх. Огромное тело акулы стремительно вздымалось над водой, но стрела летела быстрее. И попала именно туда, куда послал ее стрелок. Только вагар способен на такое.

Дракен шел прямо на бьющегося хармшарка, но хищник больше не нападал. Черное тело выгнулось, и Мёльни на миг увидел стрелу, пробившую насквозь тонкий, не шире туловища вагара, стебель хвоста. И засмеялся.

Дракен подошел вплотную к умирающему хармшарку. Тот из последних сил попытался нанести удар. Но уже не смог. Коль выстрелил в упор. Стрела (на этот раз со стальным зазубренным наконечником) на три ладони вошла в черную спину. Господин Имирова моря начал медленно погружаться. Мертвый хармшарк тонет, уходит вниз, чтобы служить своему богу. Если вагар не позаботится о своей добыче.

Два моряка спрыгнули за борт, в ледяную воду, быстро подвели петлю под брюхо акулы и еще быстрее взобрались обратно на дракен.

– Коль,– громко произнес Мёльни.– Я утраиваю твою долю!

Команда «Ловца» поддержала его дружным рыком.

– Младший,– сказал кормчий Олафсону.– Доставай бочонок. Мы заработали!

Мертвый хармшарк, принайтованный к борту, покачивался на волнах. Каждый из моряков стал богаче на шесть полных горстей золота. Если не больше. О Снайги Эйриксоне, отошедшем в Нижний мир, не вспоминали. О нем вспомнят на берегу, когда будут делить добычу. Семье Снайги отойдет двойная доля, и Мёльни лично вручит золото вдове. Таков обычай.

  3