Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
181 
Притворяться больше не имело смысла. Но Санти продолжал лежать с закрытыми глазами. Он мог бы покинуть тело, однако это было бы уж совсем нечестно.
Ангнани провела пальцами по его спине сверху вниз, потом – вверх до лопаток. Она не прикасалась к нему телом, только пальцами и кистями рук, даже не руками, а водой, которую эти руки тревожили.
Санти чувствовал, что ее лицо совсем близко от его глаз, и он не открывал их: боялся увидеть ее. Но не ощущать ее, не вдыхать ее запах он не мог. Ноздри юноши раздувались против его воли, дыхание участилось, а рот приоткрылся. Санти ждал, что Ангнани сейчас прижмется ртом к его губам: кожу его лица овевало сладкое дыхание женщины. Но она не поцеловала Санти. Чуткие руки припали к животу юноши, лаская его. Санти судорожно втянул воздух, тело его напряглось…
Вода толчками двигалась вниз. Ласковые кисти тоже поплыли вниз, качнули воду над его чреслами. И ушли к коленям. Санти шевельнул ногой и дотронулся до мягкой груди, тут же отстранившейся. Руки Ангнани массировали его икры. Он чувствовал их силу. От каждого сжатия по телу взбегала горячая волна…
«Она меня очаровывает! – подумал Санти. Ум его был в панике, хотя тело таяло от наслаждения.– Она меня очаровывает! Этайа! Тай!»
«Ты встревожен?» – пришел отклик. И, уловив иронию, Санти в отчаянии взмолился (только умом): «Она околдовывает меня! Тай, помоги!»
«Ты – и боишься?» – теперь фьёль просто смеялась. Неужели она его бросит?
«Тай!»
«Чего же ты испугался?»
«Она лишит меня воли!»
«Тело! Только тело!»
Вновь Санти понял, что фьёль дразнит его: «Оставь тело – и ты свободен, не так?»
Какое предательство!
«Тай!»
«Я с тобой, мой Санти!»
«Я люблю тебя, Тай! Помоги мне!»
И вдруг мысль, острая, ясная, страшная, как удар из тьмы, пронзила все его существо.
Он выпрыгнул из воды единым стремительным броском.
Изумленная Генани тоже поднялась на ноги. По ее большому телу стекала вода. Она, ничего не понимая, смотрела на напрягшегося, как струна, юношу.
Глаза Санти расширились и наполнились ужасом. Генани поняла, что ее он не видит.
«Бог мой! Что же он увидел?» – подумала женщина, и ее пробрала дрожь.
Санти запрокинул голову, руки его сжались в кулаки.
– Нил! – закричал он.– Нил!!!
* * *
Нил, очнувшись, поднял голову.
Демона не было.
Воздух остыл: можно спокойно дышать. Он приложил ухо к груди отца: сердце билось! «Жив!» Но билось редко и неровно.
Нил поднялся, оглядел себя: одежда кое-где прожжена, кольчуга покрылась пятнами копоти, но сам он остался невредим. Хотелось пить. Нил подошел к светлорожденному.
Эрду досталось! Лицо, грудь, руки – обожжены. Волосы на левой стороне головы обгорели. Нил разжал сведенные судорогой пальцы и вынул меч. Серебристую поверхность клинка теперь оскверняло безобразное пятно. Нил вздохнул.
Подойдя к двери, он постучал по ней мечом. Не меньше четверти локтя. Даже Белому клинку не по зубам.
И тут он услышал шаги. Множество шагов. А затем и лязг отодвигаемого засова. Нил поблагодарил судьбу, пробудившую его на минуту раньше. Жизни Эрда и Биорка зависели теперь от него. Великан отошел в сторону, так, чтобы оказаться под прикрытием двери, когда она откроется.
Тяжелая дверь бесшумно повернулась на хорошо смазанных петлях. Три мороса вошли внутрь.
Гибелен для «лишенных покоя» меч Асенаров. Или, наоборот, целителен. С какой стороны посмотреть! Вряд ли они даже успели заметить Нила. Рука великана немногим уступала лапе дракона. Трое вошедших были изрублены на куски быстрей, чем длится рык парда. Двое других, не вошедших в пещеру, отпрянули в коридор. Один замешкался, и стосковавшаяся по настоящим ударам рука великана взмахнула серебристым клинком и перерубила туловище мороса от ключицы до паха.
…И фонтан крови брызнул во все стороны: на стены, на пол, на отшатнувшегося Нила. Это был не морос. Это был человек! Нил тупо глядел на изуродованный труп у своих ног. Мозг его отказывался понять, что произошло.
Пока он в растерянности, опустив меч, смотрел на убитого, четвертый морос прыгнул вперед, целя в открытую шею великана.
Но Судьба решила ненадолго оставить Нила в живых: нога мороса поскользнулась, попав в лужу свежей крови, и острие лишь царапнуло горло гиганта.
Нил опомнился и парировал второй удар. Третьего не было. «Лишенный покоя» обрел покой.
Великан потрогал порез, посмотрел на кровь, испачкавшую ладонь: пустяковая царапина. Но и ее было довольно. Неуязвимый утратил Дар. Утратил его, не выполнив предназначенного.
181 
