Последние отзывы

  36  

Подниматься наверх опер не стал. Успеется. Он вышел из подъезда, отыскал телефон и по карточке позвонил в пейджинговую компанию. Послал Жарову сообщение. Затем извлек карточку и спрятал в бумажник. Карточка была особая, «вечная». Онищенко конфисковал ее у одного умельца. В «вечности» ее опер, конечно, сомневался, но полгода она уже отслужила.

Онищенко вернулся и поднялся по лестнице до верхней площадки. На нее выходили две двери. Одна – с глазком. Вторая – скорее всего, неиспользуемый черный ход. Номера нет, у верхнего угла – нетронутая паутинка. Еще имелась стальная лестница на чердак. Обитый жестью люк, качественный навесной замок. Онищенко не поленился: слазил, проверил петли. Все крепко. Без ключа враз не откроешь. Отложил в памяти: выяснить в жилконторе насчет ключа. Ну и вторую квартиру проверить на всякий случай. В работе Онищенко был крайне педантичен. Теперь – главный объект. Дверь с глазком. Старая и, надо полагать, еще крепкая. Коврика нет. Номер кто-то сковырнул, но установить – не проблема. Онищенко спустился на пролет ниже, присел на подоконник и задумался. Эх, будь у него бригада человек в дцать… Взял бы квартиру под наблюдение, отследил всех посетителей и обитателей… Брать Плятковского или не брать? Привет от принца Гамлета! Брать? Допустим. И что ему можно предъявить, кроме уклонения от допризывных обязанностей? Да ничего!

Оп-па! Это что такое? Онищенко быстренько спустился на площадку четвертого этажа. Здесь тоже две двери. Но – маленькая деталь. Одна из них – могучий стальной монстр с глазком видеокамеры. Вот это удачно! Не раздумывая, Онищенко нажал на кнопочку. Услышав внутри шаги, помахал перед объективом удостоверением.

Дверь открылась. Ага, свой, служивый. Только почему-то форма старого образца. Пенсионер? Или чужая?

– Здорово,– сказал Онищенко.

– Ну здорово,– не очень дружелюбно отозвался охранник.– Начальства нет.

– Да мне твое начальство без надобности.– Онищенко широко улыбнулся.– Помощь требуется.

– Это смотря какая помощь,– настороженно ответил охранник.

– Так я объясню.– Онищенко слегка отодвинул охранника и вошел.

Они договорились быстро.

– Ты только пленки принеси,– сказал на прощание охранник, которого звали по-старинному, Прохором.

– Принесу,– обещал Онищенко.– Пленки и пузырь.

Дополнение протеста не вызвало. Онищенко удалился, прихватив с собой номер местного телефона и оставив свой. Повезло, ничего не скажешь.

Внизу уже ждал Дима.

Выяснив номер квартиры, Онищенко посетил паспортный стол. Квартира принадлежала некоему Козелкину И. И. На правах собственности. Прописан гражданин Козелкин был совсем в другом месте. Позвонив туда, опер поговорил с девочкой школьного возраста, которая сообщила, что «папа в Голландии», а мамы нет, но очень скоро придет.

Насчет «очень скоро» Онищенко не обманулся. Малышку явно обучали, что следует отвечать незнакомым дядям. Ближе к вечеру, впрочем, Онищенко сумел поговорить с гражданкой Козелкиной. Представился соседом, живущим под сданной квартирой, пожаловался: мокнет потолок. Гражданка Козелкина посочувствовала и посоветовала обратиться в агентство «Ключик Буратино», через которое квартира сдана в аренду. Онищенко тут же позвонил в агентство и через диспетчера выяснил, что квартира сдана некоему Иванову Филиппу Сергеевичу. До 31 декабря 1999 года. Договор Филипп Сергеевич заключал лично. В агентстве так принято. Получив эту информацию, опер позвонил в таинственную квартиру. Трубку взял мужчина.

– Филипп Сергеевич? – осведомился Онищенко.

– А кто говорит?

– Агентство недвижимости,– соврал Онищенко.– Филипп Сергеевич?

– Нет,– помедлив, ответил мужчина.– Это его внук. Что вы хотели?

– Хотелось бы узнать, будет ли ваш дедушка продлевать договор на следующий год?

– Не могу сказать,– не очень дружелюбно ответил мужчина. – Захочет – продлит. Есть же пункт о праве продления на тех же условиях.

– Дело в том,– елейным голосом произнес Онищенко,– что условия могут быть другими. Цены снижены в связи с инфляцией. Передайте это вашему дедушке.

– Передам,– сказал мужчина.

Ивановых в городе Санкт-Петербурге было несметное множество. Филиппов Сергеевичей существенно меньше. Сто тридцать восемь. Правда, в возрасте дедушки – только шестеро. У двоих не было телефона, а с четырьмя Онищенко успешно пообщался. Ни один из них не снимал квартир, не терял паспорта и не передавал его в чужие руки.

  36