Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
22 
– Ты же любишь свет? – произнес мальчик.– Будет много света. Ты сам станешь светом. Подумай, как хорошо!
Рукавички снова были на нем.
«Что там, под ними?» – с болезненным любопытством думал отец Егорий.
Костер разгорался все ярче. Мальчик быстро подкидывал в него бумагу – так и мелькали красные рукавички.
К запаху дыма прибавился смрад горящей краски – занялся пол. Лак на изножье кровати пошел пузырями. Но отец Егорий под толстым одеялом еще не чувствовал жара.
«Я сгорю,– равнодушно подумал он.– Прости меня, Господи».
– Мы сгорим,– уточнил мальчик.
Электрический свет лампы потерялся в пляске пламени. Огонь поднимался над головой сидящей на полу фигурки.
– Мы сгорим. Ты. Я. Он.
«Боже! – ужаснулся отец Егорий.– Я забыл!»
Мальчик лукаво улыбался. Он-то помнил!
– Пожар! – надсаживаясь, закричал отец Егорий.– Пожар!
Мальчик радостно захлопал в ладоши.
– Пожар, пожар! – поддержал он писклявым голосом.– Горим! Ура!
Отец Егорий осекся.
– Да,– сказал мальчик с нежной улыбкой.– Никто, никто нас не слышит!
– Ты меня обманываешь,– хрипло (в горле першило от гари) проговорил отец Егорий.– Это все – не настоящее, да?
– Конечно! – веселым голоском отозвался мальчик.
Вскочив, он высоко подпрыгнул, с невероятной ловкостью ухватил с полки разом целую кипу книг и швырнул их в огонь. Вверх взметнулись искры. В воздухе закружились черные хлопья пепла.
Отец Егорий приподнялся и упал обратно на постель, задыхаясь. Он закашлялся. По лицу его обильно струился пот.
Синие огоньки весело побежали по изножью кровати.
– Свет! – воскликнул мальчик, взмахнув руками.– Мы все станем светом! Ура!
Григорий Степанович проснулся от визгливого собачьего воя.
– Что, что, что? – забормотал он, вскакивая, почти ничего не соображая: спал ведь не больше двух часов.
– Брейк, молчать! Брейк! – закричал внизу, под окном, охранник.– Ко мне! Рядом!
Смушко ожесточенно потер затекшее лицо, встал, оперся коленом на подоконник, выглянул в форточку.
Осатаневший черный пес раз за разом кидался на стену дома. Прыгал чуть не на два метра, царапая когтями новую вагонку.
– Что это он? – крикнул Смушко.
– Сбесился! – сердито ответили снизу.– Псих! Брейк, мать твою! Молчать! Фу!
Смушко закрыл форточку, плюхнулся на кровать. Уже проваливаясь в сон, подумал:
«Дымом, что ли, пахнет? Быть не может. Сигнализация…»
Ржавое пламя взметывалось вполовину окна. Но мальчик сидел буквально в шаге от него, словно бы не чувствуя. Отец Егорий дышал ртом, с хрипом, с бульканьем в бронхах. Голова раскалывалась от боли, большие руки беспомощно подергивались, в глазах стало черно… а спасительное забвение все не приходило.
– Никогда,– сквозь гул (пламени?) донеслось до отца Егория.– Теперь уже никогда…
И низкий гнусавый рев большой трубы.
Кто-то с силой колотил внизу в дверь.
– О Господи!
Григорий Степанович второй раз с неимоверным трудом выкарабкивался из сна.
– Что там стряслось?
Дым! Пахло дымом!
Сон Григория Степановича сгинул бесследно. Смушко вскочил… слишком резко. Ухнуло в затылке, потемнело в глазах.
«Тише, тише, тише»,– нашептывал он сам себе, пережидая.
Запах дыма. Очень сильный запах.
Во входную дверь перестали стучать.
Григорий Степанович поглядел на потолок, на круглую решеточку противопожарного датчика. Чертова техника!
Как был, в трусах и в майке, босиком, он вышел в коридор. Здесь запах гари был намного сильней.
– Господи Иисусе! – прошептал Григорий Степанович, чувствуя, как холодеет внутри.– Батюшка!
Он неуклюже побежал по коридору к комнате отца Егория.
– Батюшка!
Струйки дыма сочились из-под двери.
– Отец Егорий!
Смушко толкнул дверь – заперто!
Не раздумывая, он ударил в нее всем весом. Шурупы задвижки вывернулись из косяка, и дверь распахнулась. Григорий Степанович с ужасом уставился на пылающий прямо на полу костер.
Из коридора в комнату проник свежий воздух. Пламя радостно вспыхнуло, охватило деревянную спинку кровати, прыгнуло на одеяло.
Отец Егорий лежал вытянувшись, запрокинув голову, нижняя, заросшая бородой челюсть его дергалась, словно он силился еще шире открыть рот…
Дальше Григорий Степанович действовал автоматически.
В трех метрах по коридору на стене висел огнетушитель. Красный круглый баллон с серым раструбом. Смушко выскочил из комнаты, схватил его, и через мгновение шипящая струя ударила в занявшуюся постель.
22 
