Последние отзывы

  12  

– Так она… не узнает, что я у вас?

– Откуда? – вопросом на вопрос ответил герцог. – Скорее всего она решит, что вы утопились, как и собирались, в водопаде.

– Если она поверит в это… то все будет хорошо, – прошептала Джиованна. – Но… как вы меня спрячете?

– Надежно. Обещаю, что о вашем местонахождении буду знать только я и мои доверенные лица.

При этих словах он подумал, что вначале о девушке позаботится Росс, а потом придется открыться нескольким старым слугам, долгое время служившим последнему герцогу. Они-то ни за что не нарушат приказа своего господина, главы клана.

Впрочем, герцог отдавал себе отчет в том, что затея его достаточно опасна. Далбеты были бы смертельно обижены, узнай они о ложном приступе малярии и побеге герцога с молодой женщиной, которую они по какой-то причине невзлюбили и держали взаперти.

Джиованна была очень слаба и закрыла глаза, не в силах Вымолвить ни слова Герцог вернулся на сиденье, думая о том, что сложившаяся ситуация совершенно нелепа. Подобного можно было ожидать во время «Большой игры»в Индии, но никак не в Шотландии.

Разглядывая лежавшую напротив него девушку, герцог вспоминал, видел ли когда-нибудь столь истощенных людей.

Она действительно была еле жива.

Когда карета подъехала к замку, первые лучи солнца уже разогнали темноту, но над пустошами все еще сияло несколько крупных звезд.

Росс слез с запяток и пошел отпирать задние ворота.

Никто не заметил, как герцог нес закутанную в одеяла Джиованну вверх по лестнице.

Герцог сразу понял, что не следует селить девушку в большой спальне на первом этаже, рядом с главными комнатами и залами для приемов. Он отнес ее в самую крайнюю башню. Те комнаты, насколько он знал, использовались в крайних случаях, когда устраивались большие торжества и гостям негде было разместиться. Впрочем, комнатушка оказалась вполне уютной, и, как вспомнил герцог, в детстве он любил ее больше остальных за необычную округлую форму.

Посреди комнаты стояла большая кровать под балдахином. Герцог осторожно опустил Джиованну на подушки, и первый луч солнца, скользнувший в окно, позволил ему рассмотреть незнакомку при свете дня.

Волосы у девушки были не серебристыми, как ему показалось ночью при луне, а бледно-золотыми, словно солнечные лучи. Лицо выглядело еще тоньше, чем прежде, – впалые щеки и совсем исхудавшая от голода шея.

Герцог наклонился снять с нее обувь, однако обнаружил, что одна тапочка пропала. Не обратив особого внимания на Потерю, он снял оставшийся и укрыл девушку одеялом. В эту минуту вошел Росс, уже успевший распорядиться на кухне. Камердинер нес стакан.

– Я сделал гоголь-моголь, ваша светлость, – сказал он, – и добавил капельку бренди.

Герцог приподнял Джиованну, обняв ее за плечи, и, когда девушка открыла глаза, принялся кормить с ложечки, приговаривая:

– Ну-ка, попробуйте.

Девушка послушалась, словно ребенок.

Она проглотила несколько ложек и слабо шевельнула рукой, давая понять, что больше не хочет.

– Вам придется постараться и съесть все, – твердо заявил герцог. – Вы совсем истощены, а это придаст вам сил.

– Я… прошу прощения, – чуть слышно произнесла Джиованна, и герцог решил, что она извиняется за то, что потеряла сознание.

Когда герцог заставил ее поесть еще немного гоголь-моголя, ему показалось, что лицо девушки чуть порозовело, но, быть может, на него проста упал солнечный луч.

Теперь Джиованна спросила:

– Я… в вашем замке?

– Да, я привез вас сюда, – ответил герцог. – Обещаю вам, что вы будете в безопасности. Никто не узнает о том, что вы гостите у меня.

– Они ничего не должны знать… поклянитесь, они ничего не узнают! Иначе они убьют ее!

– Кого?

В глазах Джиованны вновь всколыхнулся ужас, и она отвернулась со словами:

– Не надо было ничего говорить… забудьте… пожалуйста, забудьте!

В ее голосе прозвучало столько страданий, что герцог решил отложить беседу.

– Теперь спите, – велел он. – Потом, обещайте мне, бы съедите все, что принесет Росс. Когда вам станет лучше, мы все обсудим.

Он подумал, что Джиованна вряд ли слышит его и уж тем более понимает. Герцог бережно укутал ее одеялами, задернул портьеры, чтобы свет не мешал больной, и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Он знал, что Росс позаботится о бедняжке, пока та не уснет.

По дороге в свою спальню герцог лихорадочно размышлял над тем, что ему следует делать дальше и куда бы отослать Джиованну, не подвергая ее опасности. Оставлять ее долгое время в замке было бы ошибкой – кто-нибудь из слуг вполне мог проболтаться о молодой гостье хозяина.

  12