очень нудно 
4 
Его пленница чуть успокоилась, в ее глазах впервые промелькнуло нечто вроде понимания. Она кивнула, и Адриан убрал руки.
— Извините. Я не хотел нарушить ваш покой. Я рассчитывал найти здесь другую женщину. — Глаза полковника скользнули по ее лицу, по округлости шеи, на которой яростно билась жилка, и он вдруг понял, что ничуть не сожалеет о случившемся. Перед ним была женщина — вернее, девушка — не старше двадцати лет, куда более привлекательная, нежели Сесилия. Ее черты были тоньше, а само лицо было не круглым, а сердцевидной формы, с ямочкой на подбородке. Золотистые волосы незнакомки оказались не столь длинными, как ему показалось сначала, — они были коротко подстрижены и мягко обрамляли лицо ангельской красоты.
— Кто вы? — прошептала она.
Адриан чуть заметно улыбнулся.
— Да так, знакомый ваших знакомых. — Он не без сожаления отодвинулся и шагнул к балконной двери: — Еще раз прошу прощения, ангелочек. Надеюсь возместить причиненные неудобства при следующей встрече. У меня предчувствие, что это произойдет очень и очень скоро.
Испуг девушки сменился смущением, и ее лицо залилось ярким румянцем. Она вскинула голову, но пальцы, которыми она продолжала удерживать простыню у подбородка, все еще дрожали.
— Смею надеяться, ваше предчувствие вас обманывает, сэр.
На лице Адриана появилась лукавая ухмылка.
— Может быть. Поживем — увидим. — Полковник молча прикоснулся пальцем к виску, прощаясь. Он был уверен, что они обязательно встретятся вновь, и собирался приложить к этому все усилия. — Спите спокойно, милый ангелочек.
Адриан открыл дверь и вышел на балкон. Ночь была прохладная, черное небо освещали только россыпь звезд и луна. Подойдя к решетке, Адриан перебросил через перила длинные ноги и соскользнул вниз, продолжая думать о девушке, все еще не в силах обуздать страсть, которую она у него вызывала. Он без особых приключений спустился на землю и лишь однажды выругался, когда шип розы вонзился ему в ладонь. У него мелькнула насмешливая мысль, что это не такая уж большая цена за полученную возможность созерцать сокровище, которое предстало перед его глазами нынче вечером, — за тот приз, который он намеревался завоевать.
Леди Элисса Таубер откинулась на пышные подушки, все еще прижимая простыню к подбородку. Господи, как ей было стыдно! Мать раз десять запрещала Элиссе спать голышом, но она не слушалась. Во сне ей всегда становилось жарко, она то и дело сбрасывала по ночам неудобную рубашку, которую надевала только по настоянию матери.
Теперь она взрослая женщина и имеет право спать без одежды, если хочет. Теперь это ее дело, и только ее. Во всяком случае, так ей казалось.
Элисса уткнулась в подушку и тяжело вздохнула, вспоминая могучего темноволосого красавца офицера, который тайком пробрался к ней в спальню. Намерения незнакомца не вызывали у нее сомнений — по крайней мере с того мгновения, когда она проснулась и в достаточной мере пришла в себя, чтобы внять его увещеваниям. Она прибыла в Блауен-Хаус всего два дня назад и играла роль графини фон Ланген, приехавшей к ее светлости герцогине Мароу. Император, здоровье которого пошатнулось, отправился на воды, двор поехал с ним, а герцогиня и Элисса двинулись следом.
До вчерашнего дня в этой спальне обитала леди Сесилия Кайнц, частая гостья в доме, похотливая вертихвостка, которая заглядывалась на каждого мужчину. События нынешней ночи ясно показали, что у виконтессы роман с офицером в бело-алой форме. Столь же ясно было и то, что он не знал об отъезде Сесилии, которая вернулась, впрочем, весьма неохотно, к своему стареющему супругу.
Виконтесса уехала, и Элисса по настоянию герцогини заняла ее комнату с видом на самый живописный сад виллы. После музыкального вечера в Рубиновом зале она быстро заснула, и ей начали являться видения.
Элиссе снились теплые мужские губы, прикосновения языка к ее шее, большие ладони, ласкающие ее тело. Она раскраснелась, ей стало жарко, она еще порадовалась, что сбросила ночную рубашку, и вдруг ее глаза широко распахнулись.
Элисса негромко застонала, мотая головой по подушке и стискивая простыню. Какой позор!
Она бросила взгляд на стеклянную дверь, гадая, не придется ли ей вновь встретиться с этим негодяем, как тот предрекал. Кто же он такой, размышляла Элисса. Англичанин, судя по форме, но он говорил по-немецки почти безупречно, с едва заметным акцентом.
И — о Господи, — как он был хорош собой! Ярко-зеленые глаза, мощный твердый подбородок, чувственный рот, призывная улыбка на губах… Когда он улыбался, на его щеках появлялись ямочки. Неудивительно, что леди Сесилия Кайнц с радостью делила с ним ложе.
4 
