Последние отзывы

  9  

Ирвину ничего не оставалось, как согласиться, что она великолепно будет выглядеть в семейных бриллиантах Мидхерстов, которые неизменно восхищали дам на приемах в Букингемском дворце или Виндзорском замке.

Таким образом, Ирвин послушно спросил, не согласится ли Элизабет оказать ему честь и стать его женой. Девушка приняла его предложение, и все семейство возрадовалось, что он поступил подобающим образом.

Маркиз Мидхерст и герцог Камберлендский поздравили друг друга с тем, что их дети составили пару, вызывающую всеобщий восторг. Когда праздновали помолвку, шампанское лилось рекой.

Все последующие недели Ирвин был занят обустройством в своем полку и не мог уделять достаточного внимания невесте.

Было решено, что объявление о помолвке появится в газетах в начале сезона, а свадьба состоится после того, как отец и сын выставят своих лошадей на скачках «Королевская Аскота».

За два дня до появления сообщения о помолвке разорвалась бомба — Элизабет сбежала с конюшим своего отца!

В первый день герцог не мог поверить в происшедшее. Жених был потрясен не меньше. Ему и в голову не приходило, что Элизабет может быть не в восторге от перспективы выйти за него замуж.

Ирвин понимал, что многие, узнав о том, что случилось, будут потешаться над ним, а некоторые даже радоваться при мысли, что с него, как говорится, сбили спесь.

Он был достаточно умен, чтобы понимать, что часть его друзей — из тех, что учились с ним в Оксфорде, и тех, что служили с ним в одном полку, — завидует ему. Ведь он был богат, удачлив, знатен, мог позволить себе держать скаковых лошадей, уж не говоря о том, что имел неимоверный успех у девушек, которые преследовали его совершенно беззастенчиво.

Бегство Элизабет не тронуло сердца Ирвина — он не любил ее по-настоящему, но его гордость и самоуважение были уязвлены. Она предпочла ему наемного работника!

Герцог неистовствовал, герцогиня рыдала, но Элизабет обвенчалась в Гретна-Грин, и родители ничего не могли с этим поделать.

К счастью для Ирвина, ее семья предпочла замять скандал. Герцог всем сказал, что Элизабет серьезно заболела и семейный врач прописал ей водолечение во Франции.

Ирвин понимал, что довольно легко отделался, и поклялся, что в ближайшие годы никому не позволит себя окольцевать — по крайней мере, до тех пор, пока не настанет время обзавестись сыном и наследником.

Он перестал посещать балы для дебютанток и стал волочиться за замужними дамами. Хотя, вероятно, правильнее будет сказать, что он позволял замужним дамам преследовать себя.

Именно благодаря подобным связям маркиз Мидхерст изрядно преуспел в искусстве любви.

Но по мере того как он становился старше, к любви как таковой он все чаще относился с циничной усмешкой.

Джентльмены из окружения принца Уэльского легко могли позволить себе заводить интрижки с дамами своего круга.

Когда Его Королевское Высочество стал проявлять интерес к Джерсийской Лилии, как называли при дворе Лили Лэнтри, общество затаило дыхание.

Принц даже не пытался скрывать свою страсть, посещая Лили Лэнтри вполне открыто. Более того, он представил ее своим друзьям, а затем и широкой публике. Поначалу многие не могли поверить в происходящее, но принц дал ясно понять, что если его приглашают на какой-нибудь бал, то и миссис Лэнтри должна быть в списке приглашенных.

После этого некоторые джентльмены посчитали, что тоже могут развлекаться подобным образом, не таясь и не опасаясь, что хозяйки светских салонов подвергнут их остракизму, а оскорбленные мужья вызовут на дуэль.

Светская жизнь стала гораздо интереснее и живее.

Нашлось всего несколько престарелых дам, которые открыто критиковали поведение принца Уэльского.

Когда принц представил Лили Лэнтри и ее мужа своей матери, королеве Виктории, в Виндзорском замке, общество только ахнуло. Лишь некоторые рискнули проворчать себе под нос, что, мол, не представляют, куда катится мир.

Пресыщенность маркиза обществом леди Сибилы стала одним из побудительных мотивов его поездки за границу. Но на самом деле у него была еще одна, более серьезная, причина для вояжа.

Премьер-министр, маркиз Сэлисбери, который одновременно являлся государственным секретарем, ведающим иностранными делами, буквально умолял его поехать в Берлин. Он подозревал, что немцы похитили человека, который представлял большую ценность для Королевского флота и для самого принца Уэльского.

  9