Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
126 
– Ты же не в форме,– сказал Ласковин, поцеловав румяную щечку.
Присев, не без труда стащил с гостьи высоченные, с пятидюймовыми каблуками сапоги.
Похлопал по обтянутой черной сеточкой коленке:
– Люблю твои ножки, солнышко!
Он знал, как сделать даме приятно.
– А ты оброс,– запустив пальцы в шевелюру Ласковина, проворковала Ажелика.– Леший!
– Тапки надень… русалка! У меня месяц никто не убирал!
– Что так? Заболел? Или намек?
– Живу в другом месте.
– А-а-а… Смотри, Ласковин, не женись! Тебе не пойдет!
И пошла в комнату, поигрывая попкой. Несмотря на нимфоманский (и не беспочвенно) вид, мастером Анжелика была отличным. Через час прическе Ласковина позавидовал бы любой аристократ из довоенной Европы.
– Анжелика, ты гений! – признался Андрей.
– Тебя, Ласковин, только ленивый плохо подстричь может! – фыркнула та.– Волос подпружиненный, никакой фиксации не требуется, как будто куст стрижешь!
– Не прибедняйся! – улыбнулся Андрей.– Выпьешь?
– Я за рулем!
– Ну хоть кофе?
– Это давай. Поболтаем заодно.
Поболтаем – это безостановочный Анжеликин монолог. От собеседника требуется только головой кивать время от времени. По-своему удобно, но словоохотливость была не последней из причин, по которым несколько лет назад их регулярные встречи стали нерегулярными.
Выставить ее тоже было почти невозможно, хотя Ласковин и начал одеваться едва ли не за час до приезда отца Егория.
Анжелика с большим интересом наблюдала сначала за тем, как он разделся, потом – как облачился в выходное. И потребовала:
– Раздевайся!
– Что? – удивился Ласковин.
– Раздевайся, говорю! Ты в нем спал, что ли? Давай, давай! И утюг неси! Слушай, что мастер говорит!
Впрочем, когда в передней замурлыкал звонок, Ласковин, «отутюженный» и благоухающий, был в полной готовности.
– Тебе пошла бы сигара,– заметила Анжелика, окинув его критическим взглядом.
– Обойдусь! – ответил Андрей и пошел открывать. Сарычев, увидя его, восхищенно присвистнул.
– Моя работа! – гордо заявила Анжелика, возникая у Андрея из-за спины.
– Блеск! – галантно произнес Петя.– Карета ждет вас, сэр!
– С ума сошел! – возмутилась Анжелика, когда Ласковин попытался надеть на смокинг свой итальянский кожан.– Помнёшь! Так иди, не замерзнешь!
– Вас подвезти, леди? – спросил Сарычев, когда они спустились вниз. Анжелика сразила его наповал.
– В другой раз,– томно отозвалась бывшая ласковинская подружка и кивнула в сторону красного «пежо»,– я на колесах! А это вам, галантный мужчина!
И вложила в руку Сарычева свою визитку.
Петя покосился на Ласковина.
– Зеленый свет,– сказал Андрей.– Спасибо, солнышко!
Примерно через полчаса после указанного в приглашении времени (минус официальная часть) Сарычев подвез их к ограде Мраморного дворца. Прежде чем отец Егорий и Ласковин оказались внутри, их приглашения были проверены трижды. А когда они поднялись на второй этаж – в четвертый раз. Затем мускулистый парень в смокинге не хуже, чем у Ласковина, проводил их в большой зал, где уже набралось порядочно народа. Поскольку «официальную часть» они предусмотрительно пропустили, Ласковин так и не узнал, кто из город-
ских бонз, «широкожопых» – как именовал их «черный пояс», а ныне коммерсант Шиляй – затеял здесь светскую тусовку с выпивкой и закусками.
Отца Егория тут же подхватило «боковым» течением и унесло в пучину «новообращенных» христианок, на чьи бриллиантовые «оклады» можно было отреставрировать средних размеров собор. Ласковин устоял. Не то чтобы он никого не заинтересовал, но холодное лицо в сочетании с приемом «железная бочка» (представьте, что перед вами с грохотом и лязгом катится эта самая железная бочка, пусть это отразится в вашем взгляде – и толпа впереди сразу поредеет) обеспечило Андрею необходимое для наблюдения одиночество.
Ласковин никого здесь не знал, и никто не знал его. Но чувствовал Андрей себя уверенно. Если не страдаешь коликами и импотенцией, хорошо одет, приятно пахнешь и не обременен ревнивой женой, респектабельность и светский блеск возникают сами собой.
Ласковин снял с возникшего рядом подноса бокал с ложкой коньяка (в подметки не годится тому, каким вчера угощал Абрек!) и не спеша двинулся между гостей. Чуть быстрее естественного течения.
Нелегко отыскать в такой толпе человека, если ты и видел его лишь раз с расстояния двадцать метров. Если ты даже не знаешь, здесь ли он. Ласковин не знал.
126 
