очень нудно 
4 
Настоятель безмолвствовал.
В ярости офицер бросил листок на землю. Затем шагнул к настоятелю и, широко замахнувшись, со всей силы врезал ногой в армейском башмаке по подбородку старика. Раздался жуткий треск, и настоятель опрокинулся навзничь.
Дорджен Трунгпа закричал от ужаса и попытался вырваться из рук удерживавших его двух китайских солдат, но тотчас был усмирен несколькими ударами.
Офицер угрожающе склонился над израненным телом ламы:
— А ну, вставай, паразит. Чего разлегся в луже? Не хочешь полетать? Ты ж говорил крестьянам, что умеешь.
Медленно настоятель открыл глаза. Офицер опустил башмак ему на шею и проорал:
— Где беглый шпион?
На этот раз настоятель как будто предпринял попытку ответить — он мучительно пытался вздохнуть. Ожидая ответа на вопрос, офицер убрал ногу с шеи старика. И до его слуха донеслись слова настоятеля:
— Ом мани падме хум… Ом мани падме…
Услышав молитву, офицер резко развернулся и выкрикнул приказ собравшимся солдатам. Вперед вышли двое — настоятель узнал их: это были молодые тибетцы, изгнанные из деревни. Некогда они совершили серьезные преступления, и их заставили нищенствовать, прося подаяния, и жить вне общины на краю джунглей. Их обязали мыть монастырские туалеты и хоронить умерших жителей деревни. Оба были в новой мешковатой форме — их взяли в солдаты каких-то несколько часов назад.
Офицер улыбнулся и сказал этим двоим:
— По-моему, паразит страдает головной болью. Вылечите-ка его.
Один из солдат держал в руках молоток и бронзовый четырехдюймовый гвоздь. Лицо его кривила злобная ухмылка. Второй новобранец тяжело уселся на грудь настоятелю и ухватил старика за голову. Настоятель, словно не замечающий происходящего с ним, продолжал свою печальную молитву.
Солдат с молотком опустился на колени рядом с настоятелем и аккуратно приставил гвоздь к центру его лба. Помедлив, он поднял глаза на офицера. Офицер отрывисто кивнул, и молоток опустился с тошнотворным звуком, вгоняя гвоздь в череп. Последовали еще два удара, пока гвоздь не вошел в кость по самую шляпку. Руки настоятеля слабо встрепенулись и бессильно опали по бокам. Дорджен Трунгпа мучительно вскрикнул и в отчаянии опустился на пол. Над внутренним двором повисла тишина.
Затем раздался голос офицера, и Дорджен Трунгпа с ужасом понял, что тот обращается к нему.
— Ну что, парень, надеюсь, ты убедился, что правосудие вершится даже в такой дали от Пекина, как Пемако. Считай, что ты вырвался из лап этих злобных и безумных стариков. Ты совсем молодой. Сейчас посмотрим…
Он повернулся к сломанным воротам и рявкнул команду. Дорджен Трунгпа сжал зубы и вскрикнул от ярости и отчаяния. Двое солдат волокли молодую девушку — дочь самого зажиточного крестьянина деревни. Ей не исполнилось еще и двадцати, она была красива. Девушка кричала от ужаса и слабо вырывалась из рук мучителей. Они подвели ее к молодому монаху. Офицер что-то скомандовал. Двое державших девушку солдат сорвали с нее одежду и крепко держали пленницу прямо перед молодым монахом. Дорджен Трунгпа отвел взгляд от обнаженного тела.
— Ну-ка, монах, давай поглядим, настоящий ты мужчина или нет. Я приказываю тебе заняться сексом с этой крестьянкой.
Свет померк в глазах Дорджена Трунгпа. Ничто за восемнадцать лет жизни не подготовило его к этому. Все, что он знал, — это ряд монастырских церемоний, недели молитв, постов и медитаций, религиозные праздники в деревне и жизнь в согласии с силами вселенной. Он задыхался и в отчаянии короткими глотками хватал воздух, когда солдаты схватили его и швырнули к обезумевшей от ужаса девушке. Он не замечал ее наготы, но до его слуха долетали негромкие мольбы, будто стоны умирающего животного. Офицер подбадривал издевательскими выкриками.
— Не робей, парень, давай! Забудь бредни этих стариков. Обет безбрачия — чушь собачья. Тебе просто задурили голову… Так, мое терпение кончается! Приказываю тебе заняться сексом с этой девчонкой, а когда управишься — подожжешь монастырскую библиотеку.
Перед глазами монаха будто наяву предстали все ужасы, в деталях описанные «Тибетской книге мертвых»:[5] страшные демоны и невыразимая боль, овладевающие душой в момент смерти. Но это была жизнь, ее ужасный поворот. Жизнь, понять которую у Дорджена Трунгпа не было никаких сил. Он закрыл глаза, успокоил дыхание и попытался, несмотря на все трудности, освободить свой разум.
4 
