Последние отзывы

  125  

Светлорожденного приняли за потерпевшего кораблекрушение. Он рассказал историю о бое «Охотника» с пиратскими шекками. Рассказал он ее без продолжения, умолчав о своей роли и своем положении, но, из соображений правдоподобия, поведал о недавнем подъеме наверх. И в это конгаям было поверить куда труднее. Но, поглядев на стертые до мяса пальцы молодого воина, начальник патруля послал одного из солдат поискать следы подъема. И солдат нашел их. А уж убедившись в правдивости такой неправдоподобной истории, как восхождение на Драконову Кручу, десятник был готов принять на веру что угодно. Он даже проникся уважением к молодому человеку: такое восхождение было подвигом, достойным песни! Это, впрочем, не помешало конгаю отдать приказ снова связать пленника.

Всадники поехали на север, и примерно через полмили тропа сошла вниз, в маленькую долину-ущелье с речушкой, впадающей в море, и выстроившимися вдоль нее легкими конгайскими домиками. Стоило светлорожденному проплыть эти полмили – и не пришлось бы карабкаться вверх по обрыву (кстати сказать, в месте его наибольшей высоты).

Несмотря на жару, сотник был облачен в доспехи и легкий шлем.

Светлорожденного поставили перед ним. Со связанными руками, но не на коленях.

– Кто ты? – спросил сотник на прекрасном хольдском.

– Нор, сын Грота из Гиба! – не моргнув глазом, солгал светлорожденный.

– Гиб? Где это? – спросил конгай.

– У озера Лёйр, достойный. Охотничий поселок на севере, в предгорьях.

– Допустим. А чем ты докажешь, что не лжешь?

Пленник пожал плечами:

– Ничем. Убей, если не веришь.

Сотник впился в него взглядом:

– А если я тебя немного поджарю?

– Давай,– сказал пленник.– Говорят, теперь и у вас не брезгуют человечиной!

– Ты! Ублюдок! – Жилистая рука сотника схватила пленника за горло.– Сравнил мою страну с Омбамом!

– Отпусти его, командир! – вмешался начальник дозора, десятник, приведший пленника.– Он говорил не о нас с тобой!

– А о ком же? – зарычал сотник, но вдруг осекся и, выпустив горло северянина, тяжело опустился в кресло.

– Я отрежу тебе язык! – через некоторое время произнес он, уже более миролюбиво.

Светлорожденный промолчал.

– Не пугай его, командир! – посоветовал начальник дозора.– Он взобрался на Драконову Кручу. Так он сказал, и он не лжет! – Конгай указал на покрытые коркой засохшей крови руки и ноги пленника.

– А не ободрал ли он их, ползая на четвереньках вокруг наших укреплений? – предположил сотник.

Светлорожденный негромко засмеялся.

– Нет! – сказал десятник.– Я послал человека проверить. Парень изрядно «наследил», пока поднимался.

– А с чего это ты решил проверить?

– Равахш ^[24]! Начальник! Разве ты слышал о человеке, что взобрался на Драконову Кручу?

– Дураков много! – хмыкнул сотник.– Хотя лазать по скалам умеют не все. Зачем ты, Нор, полез на нее? Ты же запросто мог убиться. Или ты не знаешь, что наш флот ежедневно осматривает берега? – добавил он, подпустив в голос суровости.

– Эй, ты! Подай парню табурет! – велел он солдату в дверях.– Еще свалится тут, не ровен час!

– Я не упаду,– сказал молодой воин.

– Молчать! – И – заколебавшемуся солдату: – Выполнять, собачий сын!

Солдат поспешно пододвинул табурет.

– Ты слышал, что я спросил? – свирепо, чтобы никто не подумал, что он пожалел пленника, сказал сотник.

– Я умею плавать. Достаточно, чтобы проплыть несколько миль! – Светлорожденный снова засмеялся.

Сотник грозно насупил брови.

– О вашем флоте я не знаю. Я хотел пить. И я – горец. Скалы мне ближе, чем море.

Сотник снял с головы шлем и положил его на колено.

– Развяжи ему руки! – приказал он десятнику.– И пошли кого-нибудь за лекарем! Как ты сказал, назывался твой корабль?

– Я не говорил. «Охотник». Из Южной Эскадры. Трехпалубный. Восемнадцать баллист.

– Что произошло?

– На нас напали! – светлорожденный очень осторожно стал растирать израненные руки.

– Не трогай! – сказал десятник.– Сейчас придет лекарь! Кто напал?

– Четыре омбамские шекки. Мы приняли бой. Но ветер был слабый, трудно было маневрировать… Они взяли нас, и командир воинов поджег судно.

– Герой! А что же шекки?

– Одна уцелела. Три сгорели. Две – когда взорвался наш корабль. Третья была подожжена еще до начала абордажа. Четвертая тоже, но они погасили пожар. Я видел это, когда оказался в воде.

– А как уцелел ты?

– Прыгнул с палубы в воду, когда понял, что командир поджег корабль.

  125