Последние отзывы

  19  

«Судебные исполнители? Правда?» – удивился Ершов. «Чистая правда, – по-змеиному улыбнулся Дашкевич. – Но это еще не все неприятности. Об остальных своих проблемах вы узнаете позднее. Когда попадете в больницу с переломанными конечностями». Художники переглянулись. Можно не сомневаться, так оно и получится: встречный иск, неустойка, долги. И, разумеется, переломанные конечности.

«Что вы предлагаете?» – первым опомнился сообразительный Ершов. Дашкевич вытащил из кармана записную книжку, перевернул несколько листков, хотя помнил все цифры наизусть. «По договору комбинат должен заплатить вам за работу… Кажется, тридцать пять тысяч долларов, так? В марте месяце вы получили аванс – три тысячи долларов на двоих. Мое предложение: еще по штуке на нос. Это потолок. И разбежались. Советую соглашаться». «Мы работали над эскизами всю зиму, – заявил Ершов, хотя и он понял, что сражение на чужом поле проиграно. – С вашим покойным предшественником согласовали каждую композицию, каждую деталь. Он вносил поправки, мы переделывали работу. И, выходит, за полгода каторжного труда заработали на двоих аж по пять тысяч долларов?» «Это лучше, чем ничего, – пожал плечами Дашкевич. – Ну, ваш ответ?»

Ершов, сжимая кулаки, сделал шаг вперед. Вздохнул и сказал: «Согласны. Когда можно получить деньги?» «Приходите завтра утром на комбинат, будут заказаны пропуска, – тон Дашкевича смягчился. – Отдадите мне копию своего договора. И тут же получите деньги, наликом. Вы не забыли договор в Москве? Вот и хорошо. Значит, жду вас утром. И еще одна вещь… Мне не нравится эта ракета, нарисуйте вместо нее что-нибудь этакое, – Дашкевич начертил рукой в воздухе кривую линию. – Ну, приятное для глаза. Какой-нибудь воздушный шар, или русскую березку или что еще. Вам виднее. А баба с дитем и космонавт пусть остаются, хрен с ними».

Вечером в ведомственной гостинице, принадлежащей все тому же комбинату минеральных удобрений, художники поужинали по талонам, Ершов на свои деньги купил водки. В номере выпил стакан и сказал: «Может, все-таки подадим на него в арбитраж?» «Бесполезно, – помотал головой Бирюков. От выпивки он отказался, зная, что настроение после выпивона совсем испортится. – Ты же слышал: здесь не Москва. Все судебные заседатели помещаются у Дашкевича в жилетном кармане. Да и сам суд может тянуться год или два. И мы его обязательно проиграем». Ершов повздыхал, допил водку и, не раздеваясь, уснул. Бирюков долго ворочался на кровати.

Подмывало вернуться во Дворец культуры, открыть дверь служебного входа своим ключом. Ночь работы, и панно волшебным образом изменится. На ракету можно посадить пару похабных чертей. Из скафандра космонавта вылезет гигантский детородный орган, который будет доставать ему до колен. А женщина… О, с женщиной можно сделать многое. Фантазия художника безгранична. Но Бирюков остался лежать на кровати, он отвернулся к стене и постарался заснуть. Уродовать собственную работу – выше человеческих сил.

***

Утром художники явились на комбинат, передали экземпляры своих договоров Дашкевичу. «Не обижайтесь, у нас сейчас временные трудности с деньгами», – сказал генеральный директор. «Все слили на какой-нибудь офшор? И теперь не можете получить обратно?» – поинтересовался Бирюков, он не сумел испортить благодушного настроение директора. «Художник должны оставаться голодными, должны страдать, – Дашкевич улыбнулся сладкой улыбочкой. Только что, не прикладывая никаких усилий, он заработал тридцать тысяч долларов. – Сытый художник – уже не художник». Бирюков ответил в том смысле, что страдать должны не одни художники, но и некоторые третьи лица. И эти лица еще обязательно пострадают. Все впереди. «Что вы имеете в виду?» – Дашкевич поднялся с кресла. Но вопрос повис в воздухе. Художники с подписанными платежными листами отправились в кассу.

Три последних дня перед отъездом Ершов, не покладая рук, соскабливал со стены контуры ракеты и рисовал воздушный шар. Бирюков, плюнув на бесполезную мазню, потратил время с пользой. Он подкараулил у административного здания секретаря Дашкевича, незамужнюю девушку Олю и пригласил ее в шикарное по здешним понятиям заведение «Терем-Теремок», что-то вроде дискотеки, стилизованной то ли под русскую избу, то ли под огромную баню. Девица была так себе, на большого любителя. Делить с ней койку в гостиничном номере, из которого ради такого дела смотался на ночь Ершов, не хотелось. Но из любви к искусству можно пойти на и не на такие безрассудства…

  19