очень нудно 
157 
– Любо! – первым вскричал воевода Добрыня.
– Любо! Слава! Владимир! – заревели гридни.
Тут уж толпа не выдержала: грянула в тысячи глоток:
– Любо! Владимир! Сварог!
Славка тоже не удержался:
– Любо!.. – и вдруг поймал ненавидящий взгляд.
Жрец-сварг.
Будто змеиный язычок коснулся Славкиного горла. И воинственная радость иссякла, будто и не было. Осталось только страшное в своей осязаемости предчувствие беды.
– Господи Иисусе Христе, сохрани меня и помилуй… – прошептал Славка. И невольно обратил взгляд туда, где среди знатных бояр и воевод стоял отец.
Отец на жертвоприношение не глядел. Стоял в первом ряду и разговаривал о чем-то с таким же высоченным, как и он, ярлом Сигурдом, воеводой Владимира. Сбоку, на высоте отцова плеча виднелся золоченый шлем юного Олава. Вот кто глядел на происходящее с жадным вниманием. Даже на носочки привстал.
«Чего я испугался?» – укорил сам себя Славка. Что может сделать ему, гридню киевскому, какой-то жрец? Проклятие наслать? Смешно! Что крещеному проклятие язычника? Не больше чем гриб трухлявый – дорожному посоху.
Славка поискал глазами сварга… Не нашел. И успокоился. А зря.
* * *
– Боги желают крови! Человеческой крови!
Это сказал главный жрец Сварога. Тот самый, что опозорился на вчерашнем жертвоприношении.
Остальные дружно закивали.
Много богов в Киеве. Перун Молниерукий, варяжский бог. Сварог могучий, всеми языками почитаемый. Хорс-Солнцеводитель, иначе именуемый Дажь-богом, потому что ведомо – от Солнца все блага людские. Стрибог – отец ветров, Мокошь, дающая силы и жизнь, именуемая также – Мать Сыра Земля. Есть и другие. Те, кого лучше не поминать. К примеру, Морена, повелительница той вечной тьмы, что ждет за Кромкой тех, кого не принял Ирий. Или Ящер… Есть и мелкие боги, порожденные большими. Есть боги-пращуры, родовые боги, боги племен. Этих вообще великое множество. Из них Владимир разрешил почтить лишь одного – Симаргла, доброго бога полян. Его образ встал на старом киевском капище. Пониже Мокоши, однако и жрецу Симарглову разрешено встать с прочими на этом совете.
А еще есть Волох, иначе именуемый Белесом или Богом Скотьим, но почитаемый людьми едва ли не выше Сварога. Даже варягами почитаемый, потому что жрецы его, волохи, не только провидцы, но и целители. Так что бог этот воям весьма полезен. А если вспомнить, что и силу мужскую тоже он дает… Варяги, правда, на отсутствие мужской силы обычно не жаловались. Однако все знают: кто дает – тот и отнять может. Опять-таки праздники у Волоха веселые…
А вот Сварогу Волох – извечный соперник. Потому жрец его, один из всех, сварга не поддержал. Остался молчалив и неподвижен. Его бог тоже принимал кровь. Но – другую кровь.
Владимир хмурился. Жертвенной крови князь не жалел. Пока боролся с Ярополком – сам немало ее пролил. Как-никак он тоже главный жрец. Жрец Перуна Молниерукого. Но теперь Владимир получил что хотел. Всем ясно, что боги к нему благосклонны. И заплатил он им немало: везде ныне поднимают старые капища, да и новые строят – на месте разобранных домов ромейского Христа.
Старые боги должны быть благодарны Владимиру.
Но власть тех, кто их кормит, следует поумерить. Все эти жрецы, особенно гордые и властные сварги, должны понять: есть главнейший бог, бог над всеми. И не Сварог это, а Перун. Бог воинов. Бог княжьей руси. И потому он, Владимир, не только князь киевский, но и князь над всеми прочими жрецами.
Однако ж прав и дядька Добрыня, который внушает племяннику, что со жрецами следует быть осторожным и вежливым. В войске Владимира словен, почитающих Сварога, больше, чем славящих Перуна варягов. Более того, Сварожьи вои надежнее прочих, потому что к свободе их тянет меньше, чем варягов. Особенно – природных варягов. Так что расположение Сварога Владимиру тоже необходимо. А кто знает, что может нашептать своему богу обиженный жрец?
– Крови, говоришь? – Владимир неодобрительно поглядел на жреца-сварга. – Сколько рабов тебе нужно?
– Мне ничего не нужно! – Сварг гордо выпрямился. – Это могучий Сварог требует крови!
– Ты понял меня, сварг! – произнес Владимир, медленно наливаясь гневом.
Ему говорили, что сварги жрут человечье мясо и от этого звереют и становятся такими же, как ульфхеднары и берсерки. Владимир не боялся зверей: он их использовал. Но давать зверям волю – нельзя. Ярость и силу – вот что понимает зверь. – Сколько рабов-христиан ты хочешь принести?
157 
