Последние отзывы

  43  

Как давно он этого ждал! Он целовал ее, и она отвечала, раскрывалась ему навстречу. Ее губы стали оазисом в пустыне; прильнув к ним, он почувствовал вкус прохладной и чистой воды. Она одновременно возбуждала и успокаивала, обещала и требовала. Ее поцелуи казались ему сладкими как мед — хотя он знал, что она умеет и больно жалить. Что ж, тем слаще предложенное ею угощение.

Никогда раньше поцелуи не заставляли его так страдать и одновременно не исцеляли.

Теперь их разделяли только ее руки, которые она положила ему на грудь. Потом она вскинула их вверх — она тоже хотела получать удовольствие. Что-то прошептала, но невнятный шепот тут же сменился стоном наслаждения, когда он снова прильнул к ней.

Поцелуй затянулся — он словно нырнул в нее. Ничего больше не видя и не слыша, она так же безоглядно отдалась на волю страсти.

Когда он чуть отстранился, Санни тут же ухватилась за него: пол у нее под ногами зашатался. Она упала в его объятия. Он подхватил ее на руки. У Санни закружилась голова. Ни один мужчина еще не носил ее на руках. А Джейкоб поднял легко, как пушинку. Крепко прижав ее к себе, он в несколько прыжков преодолел расстояние до спальни. Они упали на кровать; она крепко вцепилась руками ему в свитер.

Он молниеносно сорвал с нее полотенце и застыл, очарованный совершенством. Он смотрел на нее и никак не мог налюбоваться. Через окно пробивался тусклый зимний свет, который любовно и нежно освещал ее обнаженное тело.

Санни больше не пыталась сопротивляться. На секунду ей показалось, что она разучилась дышать.

Джейкоб тоже как будто перестал дышать. В легкие поступал не воздух, а желание — такое горячее, что его затрясло.

Она лежала перед ним и как будто светилась — длинноногая, крепкая. Джейкоб любовался ее тренированным телом, телом спортсменки или танцовщицы. В ней чувствовались и сила, и женственность. Он не отводя взгляда смотрел на нее. Мокрые после мытья волосы казались темными; глаза подернулись дымкой — только не от гнева, как раньше. Она не сводила с него пристального взгляда.

Одной рукой придерживая обе ее руки, он склонился к ней. Она выгнулась навстречу и жадно прильнула к нему всем телом. Его поцелуи одурманивали. Потом ей захотелось высвободить руки. Но он не отпускал ее, как будто боялся, что, раз выпустив, больше уже не поймает и лишится сил. Он словно взял ее в плен — но не для того, чтобы властвовать над нею, а исключительно ради того, чтобы доставить удовольствие и ей, и себе.

Почувствовав прикосновение его мягкого свитера к обнаженной коже, она испустила стон. Свитер мешал — ей хотелось прильнуть к нему так, чтобы ничто их не разделяло. Хотелось ласкать его тело и принимать исходящую из него энергию.

Не отрываясь он целовал ее, и его губы доводили ее почти до исступления. Он покрывал быстрыми, бешеными поцелуями ее лицо, шею, плечи. Бешено извиваясь, она позвала его по имени, но он не откликался.

Добравшись до ее груди, он испытал ни с чем не сравнимое удовольствие. Принялся целовать ее, ласкать языком, покусывать. Сладкая пытка могла бы длиться вечно.

Джей-Ти знавал многих женщин, но Санни оказалась особенной; вдыхая изумительный, одной ей присущий аромат, он вдруг подумал: даже если бы ему сейчас дали вместо нее десять тысяч других женщин, он бы ни за что не насытился. Никогда еще ему не встречалась женщина, которая бы настолько идеально подходила ему. Ему стало больно — так мучительно захотелось сделать ее целиком и полностью своей.

— Джейкоб… — Его имя в ее устах прозвучало как молитва, которая перешла в стон. — Дай мне…

Не успев договорить, она вскрикнула: он подвел ее к пику наслаждения. Все окружающее исчезло, растворилось. Санни парила в безвоздушном пространстве. Мысли путались и распадались. А он все не останавливался… Задыхаясь, она закрыла глаза; перед ней все плыло. Напряженные мышцы расслабились, обмякли.

Если это и есть наслаждение, значит, раньше она просто никогда его не испытывала. Значит, вот что такое настоящая страсть… Теперь она понимала, ради чего не жаль и умереть.

Она приоткрыла глаза и увидела его ликующее лицо. Сердце снова глухо забилось в груди.

— Я не могу… у меня нет…

— Можешь и будешь. Еще раз. — Он не сводил с нее жадных глаз и следил, как она снова улетает на вершину блаженства.

Дрожь сотрясает ее с головы до ног. И с каждым мигом она все ближе к краю пропасти. Из тела словно вынули все кости. Руки безвольно хватаются за мятые простыни. Перед глазами туман. Когда к его губам присоединились руки, ей показалось, будто она летит по воздуху.

  43