Последние отзывы

  30  

Осторожно притянув правую руку, мне удалось высвободить ее и провести ладонью по лицу. А это еще что за ерунда? Сорвав с головы опущенную на глаза шапочку, я отшвырнул ее в сторону и тут же зажмурился от яркого света, нестерпимо заколовшего привыкшие к темноте глаза.

Черт! Аж слезы выступили.

– О! Смотри – очухался, – хмыкнул кто-то сидевший на подоконнике, чья фигура была почти неразличима из-за светившего в окно солнца.

– А чего б ему, Тимоха, не очухаться-то? Две дозы «Небесного исцеления» вкололи, – буркнули в ответ из противоположного угла.

«Небесное исцеление»? Теперь понятно, откуда привкус хвои во рту взялся. Перегнувшись через край кровати, я сплюнул на пол длинную струю зеленоватой слюны и, часто-часто моргая, огляделся.

Пустая комната с побеленными известкой стенами и потолком. Окно одно (за ним мохнатые елки и высокий забор с пущенной по верху колючкой), дверь усилена прибитыми крест-накрест брусьями. Доски пола выкрашены желтой краской. Рядом с входом на стене закреплен кованый держатель для факела, над ним темное пятно закопченного потолка.

Караульных двое. Оба – бородатые мужики лет под сорок в вязаных шерстяных кофтах и теплых штанах. У того, что на подоконнике, на коленях лежит обрез, второй хоть карабин к стене и прислонил, постукивает по ножке деревянного стула длинной дубинкой.

Шансов уделать их – ноль. Кто-нибудь обязательно зацепит. Да даже если и выгорит – дальше что? Нет, ждать надо. Желай они меня на убой пустить, «Небесным исцелением» пичкать не стали бы. Вот это, честно говоря, и настораживает…

Я осторожно высвободил левую руку и по горло натянул колючее самотканое одеяло. Что-то никак не пойму: сильно мне плохо или уже не очень? Будто на гребне волны качаюсь и в какую сторону бухнусь – пока еще непонятно.

– Юрку сильно зацепило? – не обратил на мое движение никакого внимания сидевший на подоконнике Тимоха.

– Да какой там! Пуля чуть выше колена шаркнула. Царапина. Демьян ему уже и звездюлей отсыпать успел, – ковыряя отваливавшуюся небольшими кусочками штукатурку дубиной, зевнул качавшийся на стуле охранник.

– Чего-то чудит он у вас в последнее время, – удивился Тимоха. – Ты вот, Коля, сам посуди – нешто Юрка виноват, что его подстрелили?

– Не виноват, конечно, о чем речь. Но он же «калаш» свой в сугроб обронил, еле отыскали. Полчаса через это дело угробили. – Коля качнулся назад, и спинка его стула уперлась в стену.

– А! Тогда другое дело. Тогда удивительно, что Демьян с него три шкуры не спустил. Какой-то он добрый сегодня.

– Ну так! Со жмуров столько барахла подняли! Да еще, говорят, этим гавриком Сам заинтересовался. – Коля ткнул в меня дубинкой и вновь широко зевнул. – Демьян в шоколаде, чего ему психовать?

– Сам? Брешешь, поди, – засомневался Тимоха.

– Да вот те крест, – перекрестился тот. – Вроде как он за проводника у той гоп-компании был.

– Кондуктор? Ну если так…

– Уважаемые, а нельзя ли водицы? – прохрипел я пересохшим горлом, решив, что ничего интересного караульные при мне все равно не скажут, а подохнуть от жажды после всего пережитого совсем уж западло.

– Вот ведь Касьян кудесник какой – время тютелька в тютельку рассчитал, – посмотрев на наручные часы, усмехнулся Коля и несколько раз тюкнул дубинкой в дверь.

– Да прям, тютелька в тютельку! – фыркнул Тимоха и, пригладив окладистую бороду, спрыгнул с подоконника на пол. – Пять минут назад срок был.

– Подумаешь! – Коля засунул дубинку за пояс и, подхватив приставленный к стене карабин, подошел к открывшейся двери. – Этот, может, терпеливый?

И вот тут началось самое интересное. В комнату вкатили сервировочный столик, следом внесли два плетеных кресла. Такие же бородачи, как Тимоха и Коля, выставили все это хозяйство на середину комнаты и немедленно удалились, не забыв закрыть за собой дверь.

Это что еще за дела?

От вида стоявшей на столике батареи бутылок я невольно сглотнул, по горлу словно провели наждачной бумагой. Полцарства за кружку чего-нибудь холодного!

Но стоит ли? Невежливо начинать трапезу без хозяина, знаете ли. А два стула ясно показывают, что спрятанные под хромированными крышками блюда и фруктовое ассорти в хрустальной чаше предназначены не только для меня. Если не сказать – совсем не для меня.

Неловко пошевелившись, я сморщился от заворочавшегося в груди клубка боли. Сунул руку под одеяло и провел пальцами по припухшей и покрасневшей коже – да уж, здорово меня зацепило, могли и не откачать. Хмыкнув, завел руку за спину и прикоснулся к даже большему по размерам пятну на спине. Ага, теперь понятно, почему две дозы «Небесного исцеления» вкололи. А еще ведь и нога прострелена была. Теперь тоже только два припухших пятна о прошедшей навылет пуле и напоминают.

  30