Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
18 
* * *
В салоне "опеля" стояла нестерпимая вонь. К запаху бензина и солярки примешивался тошнотворный дух подгоревшего мяса и еще какой-то запах, отвратительный, непередаваемый словами, от которого выворачивало наизнанку. Плохо соображая, что делать дальше, куда рулить, Жлоб решил, что без врача все равно не обойтись, но везти лучшего и единственного друга в районную больницу – это все равно, что его, а заодно и себя, прямиком на кичу отправить.
Врачи обязаны сообщать ментам о таких делах. Едва Кубу обследуют в приемном покое, завалится дознаватель. И начнется такая канитель, что тошно станет. К тому моменту, когда Кубу положат на операционный стол или куда там кладут обгоревших людей, менты пробьют насчет пожара в закусочной, поговорят с Шубиным, если он жив. А он наверняка жив, потому что такие типы легко не подыхают. И хрендец на ровном месте. Кубу отправят в тюремную больничку, а Желабовского прямой наводкой в СИЗО, в тухлую камеру на тридцать рыл.
Углядев указатель и жестяной щит на столбе, Жлоб резко вывернул руль, съехал с трассы и погнал "опель" по дороге через лес. В дачном поселке Масловка жил Николай Николаевич Кучушев, знакомый доктор из районной больницы. Пару раз он штопал Жлоба, когда его пописали выкидухой какие-то залетные отморозки. И Кубе тоже как-то помогал. Хороший мужик. Главное, цену не ломит, берет по-божески. И умеет держать язык за зубами.
Глава четвертая
Кот лежал на чердаке, вдыхая запахи сена, тушеного мяса и гречневой каши, доходившие сюда снизу. Минут двадцать назад, в половине девятого, раздались шаги на крыльце, потом кто-то на всю катушку врубил радиоприемник, послышалась возня на кухне. Это явилась хозяйка и принялась собирать на стол. От этих запахов разыгрался какой-то волчий, звериный аппетит. Кот вытащил из рюкзака пару яиц, ломоть хлеба и пластиковую бутылку с водой. Жаль, что не догадался взять соли. Но и так сойдет.
За слуховым окошком стемнело, непогожий день плавно перетек в ненастный вечер. Кот не рискнул зажигать фонарь, в сумерках издали будет виден даже слабый свет на чердаке. Утолив голод, он снова лег на сено, закрыл глаза и стал слушать, как по железной крыше стучит дождик. Когда стрелки часов подобрались к десяти вечера, Кот подумал, что Чугур не явится ни сегодня, ни завтра. Но в вот сенях затопали сапоги, послышался мужской голос. Слов было не разобрать, но теперь стало ясно главное: Кум все же вернулся...
* * *
Чугур зашел в сени, скинул дождевик и китель. В спальне он переоделся в спортивный костюм, наскоро поужинал и стал собирать дорожную сумку.
– Ты чего так поздно? – равнодушно спросила его Бударина.
– Поздно? Это еще рано, – отозвался Чугур, укладывая полотенце и бритвенные принадлежности. – Все разъехались. На юга задницы греть. А те, кто остался, тупее сибирского валенка. На хозяйстве вместо себя оставить некого. Дела в Москве займут дней пять, не меньше. Значит, неделю меня не будет.
– А как же деньги? Ты ведь говорил, надо в банке заказывать? Заранее?
– Я сегодня пять раз звонил в эту фирму по продаже недвижимости. Все уточнял... Короче, чемодан с налом туда тащить не надо. Можно в Москве с книжки снять. А еще лучше оформить перевод со счета на счет. Как только деньги переведут, можешь сходить к своим подругам попрощаться. И деньги, что в долг давала, не забудь потребовать. А иначе это сделаю сам.
Кум перенес дорожную сумку из спальни в горницу. В Москве он остановится у одного старого приятеля Антона Васильевича Кленова, с которым вместе служили еще на севере. Теперь Антон перебрался в Москву, нашел теплое место в охранной структуре одной крупной строительной фирмы. И в хрен не дует. Знай себе купоны стрижет, шастает по бабам и квасит. Вот челюсть-то у Кленова отвалится, когда он узнает, по какому делу приехал в столицу бывший сослуживец. Чугур усмехнулся, присел к столу, вспоминая, все ли вещи собрал.
– Ты не маячь перед глазами, – сказал он Ирине. – Ложись и спи. Я себе в тут в комнате постелю.
Когда сумка была собрана, Кум присел за круглый стол в гостиной и засмотрелся в темное окно. За хлопотами тревоги последних дней отошли на задний план, вроде как забылись. А на ночь глядя, как всегда, снова всплыли в памяти. Скорей бы уж закончилась вся эта тягомотина с оформлением дома на Кипре, с отставкой. И на дом Будариной надо найти покупателя. Дел впереди – целый воз и маленькая тележка. Но свет в конце тоннеля уже виден. Кум успокоил себя мыслью, что на новом месте, у теплого моря оживет душой, стряхнет пыль неприятных воспоминаний и тревог. Но тут же поправил себя: до Кипра еще добраться надо, дожить до этого светлого дня.
18 
