Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
142 
Охранник дернул цевье назад, до упора дослал его вперед и сделал второй точный прицельный выстрел.
Круглая пуля попала Цыганкову в левый бок, прошила нижние края обеих легких, вышла из правого бока. Тяжелый заряд сбил Цыганкова на дорогу, он перевернулся с груди на спину и, раскинув руки, остался лежать в дорожной пыли. Охранник снова передернул затвор, прицелился, стараясь следующим выстрелом размозжить Цыганкову башку.
Урманцев успел вставить заряженный магазин и нажал на спусковой крючок. Автоматная очередь перерезала грудь охранника вдоль и поперек, сбросила его с дороги. Труп повис на молодых осинках ногами вверх.
Между тем, Ашкенази решил действовать.
Он ориентировался в ситуации, хотя задыхался от дыма, был близок к обмороку, голова кружилась, как заводная. Он слышал снаружи беспорядочные пистолетные выстрелы. Слышал, как в ответ огрызнулось ружье.
Ашкенази дотянулся рукой до верхней кнопки замка, другой рукой потянул на себя ручку, толкнул дверцу. Пружинисто оттолкнувшись ногами от пола, он вылетел из машины, покатился в овраг. Кусты расцарапали лицо, бутылочный осколок порезал ладонь, но Ашкенази не даже не поморщился.
Он встал на ноги и, прихрамывая, бросился к близким лесопосадкам, правильно решив, что в этих чахлых деревцах его единственное спасение.
Глава восьмая
Климов высунул голову из кабины.
Он видел, как Ашкенази открыл заднюю дверцу, вывалился в овраг, перевернулся со спины на живот. Поднялся и припустил к лесопосадкам. Климов выхватил из сумки обрез, открыл дверцу, с подножки сиганул на обочину. Он бросился наперерез Ашкенази.
Ашкенази бежал так быстро, как только позволяли силы. Он ждал выстрела, но никто не стрелял. Он промчался метров пятнадцать, оступился на корне дерева, вылезшим из земли. Упал, вскочил и снова споткнулся. До густых зарослей орешника оставалось всего ничего. А за кустами сосны, там можно затеряться, спрятаться.
– Стоять, скотина, – крикнул Климов.
От Ашкенази его отделяли какие-то двадцать метров. Ашкенази прибавил хода. Теперь он бежал, подпрыгивая, высоко поднимая ноги, чтобы снова не оступиться и не загреметь на землю. Климов резко остановился.
– Стой, – заорал он.
Поднял обрез, совместив целик с мушкой, не раздумывая, выстрелил из одного ствола. Заряд картечи достал Ашкенази, когда спасение было уже близко, буквально в нескольких шагах.
Картечь пробили внешнюю часть левого бедра, порвала икроножную мышцу. Ашкенази по инерции выбросил вперед простреленную ногу, приземлился на нее, взвыл от боли и пропахал носом землю. Климов рванулся вперед, вспомнив, что в спешке забыл в кабине патроны к обрезу. В патроннике остался один единственный заряд.
Ашкенази лежал на спине, запустив руку во внутренний карман пиджака. Бумажник, какие-то мелочи… Пистолета не было на месте, ни в левом, ни в правом кармане. Видимо, оружие выпало в овраге, или тот момент, когда он грохнулся на землю, зацепившись за корень.
Климов подбежал к Тамазу, встал над ним, заслонив солнце. Ашкенази смотрел на Климова снизу вверх, облизал языком черные потрескавшиеся губы.
– Сука ты, – процедил Ашкенази.
– Смени подштанники, придурок, – усмехнулся Климов. – Я вернулся из ада. Вернулся, чтобы ты сдох.
– Зря мы тебя тогда в «России» не замочили, – выдавил из себя Тамаз. – Честно сказать, я был за то, чтобы тебя грохнуть. Это идея Островского, загнать тебя на зону. Неудачная идея.
Со стороны Ашкенази выглядел страшно. Светлый костюм заляпан бурыми пятнами крови, продран на локтях и на груди, галстук на спине, лицо черное от копоти, поцарапанное, искаженное гримасой животного страха. На раздробленной картечью ноге висят мясные ошметки. На шее в такт ударам сердца быстро пульсирует голубая жилка.
– Почему? – спросил Климов. – Где я перешел вам дорогу?
– Ты сам все знаешь, кретин. Ты не давал нам заниматься бизнесом. Не давал зарабатывать деньги. Строил из себя чистоплюя, мать твою. Дерьмо собачье.
Ашкенази отвернул голову в сторону, открыл рот. Кажется, он хотел ещё что-то сказать. Возможно, попросить о пощаде или послать проклятье в адрес своего врага. Не важно. Времени на болтовню давно не осталось.
Климов поднял ногу, поставил подметку ботинка на щеку Ашкенази. Нажал ногой на лицо и услышал, как затрещала сломанная каблуком нижняя челюсть. Тамаз вскрикнул. Климов приставил ствол обреза к его уху, убрал ногу и выстрелил.
142 
