Последние отзывы

  137  

За две недели, проведенные в Европе, он успеет через осевших в Берлине знакомых обзавестись новыми документами, а затем плавно переместится в какую-нибудь экзотическую страну с мягким климатом, синем морем и либеральной системой правосудия. Две недели – это все, что ему нужно. Но до Берлина еще нужно добраться, нужно там прожить какое-то время, пока не утрясется вопрос с новым паспортом, да и подписку о невыезде с Елисеева никто не снимал.

Вот он, проклятый заколдованный круг, за черту которого не так просто вырваться.

***

Наутро, когда рабочий день в межрайонной прокуратуре еще только начинался, Елисеев уже елозил на жестком стуле в кабинете Закирова, моля Бога о том, чтобы старший следователь оказался сегодня в добром настроении. Елисеев начал с извинения за свой неурочный визит и пообещал отнять у глубоко уважаемого Владимира Руслановича не более пяти минут, потому что нужно срочно объясниться и расставить точки. Закиров кивнул головой и уткнулся в какую-то бумагу. Не теряя времени, Елисеев сообщил, что через неделю в Берлине открывается ежегодная международная конференция, в которой принимают участие представители ведущих страховых компаний Европы. И выложил на стол свой первый козырь: приглашение на конференцию, полученну им неделю назад по факсу.

– Каждый год езжу туда, так сказать, представляю интересы нашей страны, – заявил Елисеев. – Очень обидно остаться в Москве именно сейчас, когда мы переживаем настоящий бум страхования. Не хочется оставаться в стороне от веяний…

– Ты чего на собрание пришел? – Закиров поднял на посетителя мутные рыбьи глаза. То ли следователь мучился с похмелья, то ли плохо спал прошлой ночью. – Излагай короче.

– Короче не получается, – развел руками Елисеев.

Старший следователь, на которого, видимо, нагрузили несколько новых, совершенно бесперспективных дел, лишь мрачно кивнул головой и, переложив с места на место казенные бумажки, склонился над столом. Елисеев думал о том, что не ко времени сунулся со своей просьбой. Башка следователя забита не конференциями страховщиков, совсем другой кашей. Надо было придти завтра или сегодня под вечер и начать не с болтовни, а с дела. Выложить на стол не бумажку, а конверт, набитый валютой. Вот тогда бы и разговор пошел как по маслу. Елисеев машинально провел рукой по брючному карману, где этот конверт, второй козырь, уже лежал, готовый в трудную минуту появиться на свет.

– Поймите меня правильно, удирать за рубеж и скитаться там из страны в страну мне нет резона, – говорил Елисеев. – В России у меня свой бизнес, свои капиталы, своя недвижимость, свои финансовые интересы. Наконец здесь моя жена, которая была и останется для меня самым дорогим человеком на свете. Человеком, в которой вся моя жизнь.

Елисеев загибал пальцы на руке и в своем воображении рисовал будущее супруги Виктории. Картина получалась мрачной. Неделю-другую Вика станет ждать возвращения мужа. Затем переживет первый приступ беспокойства, станет названивать в отели, где он, выезжая в Европу, останавливался в прежние годы. Где-то через месяц начнутся серьезные проблемы. Супруга узнает, например, что жилплощадь, где она проживает, давно заложена одному из столичных банков, и квартиру следует освободить в течение недели или вернуть залог с процентами. Арбитраж, в который банк уже подал иск, со дня на день готов прислать судебных исполнителей, чтобы те помогли Вике вынести на улицу чемоданы со шмотками и разборную мебель. Банковский счет почему-то пуст. Три иномарки, стоявшие в кооперативе «Валдай», проданы, да и сами гаражи, некогда принадлежавшие мужу, сменили владельца.

Наконец до сведения Вики доведут, что в страховой фирме «Каменный мост», которую Елисеев называл «своей», ему принадлежит лишь небольшая доля акций. Да и сами акции не стоят той бумаги, на которой напечатаны. Потому что «Каменный мост» – это банкрот, увязший в долговом болоте. Некоторое время Вика поживет у стариков родителей, сдавая в скупку побрякушки, подаренные мужем. Когда деньги кончатся… Нет, работать она не пойдет, потому что ничего не умеет делать. Если не получится, удачно выскочит замуж. Или сядет на содержание какого-нибудь старого импотента с толстым кошельком, переберется на съемную квартиру, место будущих интимных свиданий, и на том успокоится.

– Не моя вина в том, что Мальгин находится в бегах, – продолжал Елисеев. – Я по-прежнему готов помогать следствию. Готов дать любые показания, выступить на суде, когда этого негодяя схватят и посадят в клетку. Где ему самое место. Готов сделать все, что от меня зависит, чтобы…

  137