Последние отзывы

  110  

Гаррет подошел к старику и, взяв его за руку, отвел как можно дальше от двери и, посмотрев ему в глаза, произнес:

– Предположим, я пришел сказать вам, что ваша дочь не умерла.

Лицо сэра Генри оставалось бесстрастным, лишь на мгновение его глаза ярко вспыхнули, но тут же погасли.

– Это что, новый вид пытки, милорд? – сердясь, спросил он. – Терзать меня надеждой? Если так, то этого недостаточно. Я знаю, что Марианна умерла. Мне об этом сказали в первый же день моего ареста.

– Но сказали ли вам, как она умерла? Утопилась в Темзе? Теперь спросите себя: неужели Мина способна убить себя?

Сэр Генри хмыкнул и покачал головой:

– Знаю, знаю, я сам не мог в это поверить. Мина бы никогда… – Он вдруг замолчал и недоуменно посмотрел на Гаррета: – А как вы узнали второе имя моей дочери?

– Так ее называет Тамара, – ответил Гаррет. – Это производное от Люмины, второго имени вашей дочери. Его дала ей ваша жена, цыганка. Оно ей так подходит. Своими золотистыми волосами и нежной улыбкой она действительно похожа на свет.

Лицо сэра Генри стало мертвенно-бледным. Он, явно потрясенный, молча опустился на узкую жесткую кровать и закрыл глаза. Затем снова открыл их и недоверчиво посмотрел на Гаррета:

– Так… так моя дочь действительно жива?

– Да. Слух о том, что Мина утопилась, – это хитрость, придуманная сестрой вашей жены, которая помогла вашей дочери скрыться от королевской стражи и бежать из Лондона.

Сэр Генри долго молчал, потом пристально посмотрел на Гаррета и дрожащим голосом спросил:

– А как вы познакомились с Миной?

«Теперь предстоит самое трудное», – подумал Гаррет.

– Она вернулась в Лидгейт, и я арестовал ее, – холодно сказал он, намеренно не упоминая, что прошло много времени, прежде чем он узнал, кто она.

Сэр Генри закрыл лицо руками и с отчаянием в голосе прошептал:

– Значит, она тоже узница короля.

– Нет.

Сэр Генри резко поднял голову:

– Ее не посадили в Тауэр, как меня?

Теперь Гаррету пришлось заставить себя проявить жестокость и не выдать свои чувства.

– Пока еще нет. Король все еще думает, что она умерла. Поэтому ее жизнь и ее свобода – в моих руках. И в вашей власти вернуть ей и то и другое. Я устрою Мине побег во Францию, позабочусь, чтобы у нее было достаточно денег, если только вы расскажете мне правду о покушении на жизнь короля. Назовите мне ваших сообщников, и я отпущу вашу дочь на свободу.

Лицо сэра Генри исказилось от боли, и Гарретом невольно овладело чувство вины. Ему хотелось заверить этого несчастного человека, что он никогда и ничем не причинит зла Марианне, но в то же время он понимал, что это был его последний шанс узнать всю правду.

– Она… она не пострадала? – прерывающимся голосом спросил сэр Генри.

– Нет. У нее есть все, что ей нужно, и с ней обращаются с учтивостью, соответствующей ее происхождению.

Сэр Генри облегченно вздохнул.

– Она здорова, – прошептал он, успокаивая себя.

Гаррет подошел к нему ближе.

– С ней все будет хорошо, если вы скажете мне правду. Кто замыслил это покушение на жизнь короля? Кто приготовил яды? Мой дядя?

Сэр Генри с трудом встал на ноги и с вызовом посмотрел на Гаррета:

– Вы, милорд, подлый змей. Я немного знал вашего отца. Он в гробу бы перевернулся, увидев, как его сын использует такие гнусные приемы.

Эти слова задели Гаррета за живое, ибо он понимал, что старик прав. И как бы он ни оправдывал себя в собственных глазах, говоря, что не может защитить Мину, не узнав правды, он знал, что добивается признаний старика из эгоистических побуждений.

Его обращение с отцом Мины стало казаться Гаррету недостойным. Более того, он неожиданно понял, что оно бессмысленно. Чего бы он ни добился своими приемами, в душе он никогда бы не поверил, что Мина вместе с его дядей участвовала в заговоре против короля. Ее невинность, ее доброе сердце – все говорило против этого. Она в самом деле была светом во мраке, в котором так долго пребывала его душа. Как он мог сомневаться в чистоте этого света, сияющего в каждой ее милой улыбке? В эту минуту Гаррет осознал, что любит Марианну, что никогда не верил в ее вину.

– Милорд, вы предложили мне сделку, какой бы отвратительной она ни была, – с мрачной решимостью произнес сэр Генри. – Видит Бог, я мог бы принять ваши условия ради спасения дочери. Но даже ради ее спасения я не могу сказать, кто совершил покушение на жизнь короля, ибо не знаю этого. Уверен только в одном: это был не я.

  110