Последние отзывы

  49  

Она попросила монахиню дать ей ту самую бриллиантовую звезду, думая, что герцогу это понравится. Лина узнала, что звезду привезли сюда из дома графини вместе со всеми ее вещами.

– Там были кое-какие драгоценности, мадам, – сказала ей монахиня, – и я убрала их в ящик вашего столика. Не беспокойтесь, все будет цело.

Лина сперва подумала, что речь идет о матушкиных драгоценностях, которые она привезла из Англии, но потом вспомнила про звезду, подаренную ей перед балом.

Монахиня приколола звезду на шаль, и когда герцог вошел, его взгляд прежде всего устремился на нее.

Он взял Лину за руку.

– Вот я и дотянулся до моей звездочки! – с нежностью сказал он. Пальцы Лины дрогнули.

– Только если вы… ты этого хочешь…

– Хочу! Теперь ты моя, моя навеки! Он посмотрел на нее и добавил:

– Ты знаешь, сегодня утром, когда я увидел тебя, я подумал, что женщина не может быть прекраснее, и все же сейчас ты еще прекрасней, чем утром. И что же ты такого сделала, что я чувствую себя так?

– Как… «так»?

Ей было трудно говорить, ибо в тот миг, как герцог вошел в комнату, ее вновь захлестнули эти непривычные, неведомые ей прежде чувства.

Она смотрела на него во все глаза и ощущала, как все ее существо стремится к нему. Не может быть, чтобы он не чувствовал, как она его обожает!

Герцог, как и утром, присел на край кровати и принялся целовать ее пальцы, один за другим, пока его губы не коснулись ее ладони.

Она вздрогнула, ощутив его жадный, настойчивый поцелуй. Герцог тихо рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы.

Они были так близки друг другу, что не нуждались в словах и объяснениях.

Они были единым целым, и даже таинство брака не могло сделать их ближе.

– Я… я люблю тебя!

– Я тоже, – ответил герцог. – С того самого утра, как я впервые увидел тебя, я благодарю Бога, что он даровал мне эту встречу.

– Я тоже… – прошептала Лина.

– Конечно! – улыбнулся герцог. – Я это знал!

Он немного отодвинулся, но по-прежнему держал ее руку в своей.

– Я хочу тебе сказать, дорогая… это очень трудно объяснить, но я всегда бессознательно искал именно тебя, только каждый раз разочаровывался.

Видимо, этим только и можно объяснить мое легкомысленное поведение…

Лина поняла, что он говорит о тех женщинах, с которыми имел связь. Они привлекали его, но он всякий раз быстро уставал от них и бросал, как бросил Дэйзи, Эви, Китти…

– Не надо, я понимаю…

– Я знаю, что ты все понимаешь, – сказал герцог, – но могут найтись люди, которые захотят задеть тебя, говоря о моей дурной репутации, о том, что у меня были другие женщины… Я хочу, чтобы ты твердо знала, что к тебе я испытываю иные чувства, настолько иные, что лишь ты способна понять, как велика эта разница.

– Я… я понимаю…

– Мое любовное плавание было долгим, очень долгим, – продолжал он. – Я уже начал думать, что оно никогда не кончится. Но теперь я у цели. Я нашел Шангри-Ла, эту волшебную страну, которую ищут все люди, и получил великий дар, которого я не заслуживаю, – твою любовь.

Лина застонала от счастья.

– Неужели ты говоришь это мне?

– Говорю и буду говорить!

– Мне нужно сказать тебе одну вещь… очень важную…

– Я готов тебя выслушать. Но сперва я тебя поцелую!

Лина отняла у него свою руку и уперлась ему в грудь, чтобы удержать его.

– Нет, подожди, – сказала она. – Сегодня утром, когда ты поцеловал меня, я уже не могла думать ни о чем, кроме любви. Сперва выслушай.

– Что может быть более интересного и важного, чем поцеловать тебя? – удивился герцог. – Впрочем, если тебе так хочется, изволь, я слушаю. Только говори побыстрее, а не то я умру от нетерпения. Ты так прекрасна, что слова, право же, излишни!

– То, что я скажу, не будет лишним, – настаивала Лина.

– Так я слушаю!

Но взгляд его был устремлен на ее губы. Герцог был так близко, что Лине было нелегко собраться с мыслями.

– Китти, наверно, сказала тебе, – начала она наконец, – что я только что приехала из провинции и хотела наняться к ней камеристкой, потому что ей была нужна камеристка, которая говорит по-французски, и что я никогда раньше не была камеристкой…

По выражению лица герцога было ясно, что он начисто забыл, что именно говорила ему Китти, и сейчас он думает не о Китти, а о ней, Лине.

– Да, – согласился он наконец. – Она, помнится, говорила что-то в этом роде… Впрочем, я не очень интересовался твоим прошлым.

  49