Последние отзывы

  101  

Хотя в летние месяцы высший свет в основном покидал столицу, городская жизнь отнюдь не могла показаться скучной. Парламент разъезжался на каникулы только с двенадцатого августа, что совпадало с началом сезона охоты на дичь, и потому присутствие титулованных джентльменов все еще требовалось на заседаниях. Пока мужчины проводили время в политических спорах или в клубах, жены ездили по магазинам, наносили визиты приятельницам и писали письма. По вечерам все посещали званые ужины, вечера и балы, продолжавшиеся обычно до двух-трех часов ночи. Таков был распорядок дня аристократов и даже обладателей профессий, считавшихся привилегированными: священников, морских офицеров или врачей.

К досаде Аннабел, скоро выяснилось, что муж, невзирая на богатство и несомненное преуспевание, отнюдь не считался своим в высших кругах, и, следовательно, их звали далеко не во все дома, где она жаждала присутствовать. Только если аристократ находился в финансовой зависимости от Ханта или был одним из близких друзей лорда Уэстклифа, супруги могли рассчитывать на приглашение. Аннабел навещали очень немногие из ее бывших подруг, и хотя лично ей ни разу не отказывали в приеме, ответных визитов она не дождалась, а при расставании никто не высказывал особого желания увидеться снова. Пересечь границы своего класса и социального положения оказалось невозможным. Даже жена виконта, находившаяся в отчаянном положении из-за страсти мужа к игре, пьянству и мотовству и, следовательно, живущая в убогом домишке всего лишь с двумя престарелыми слугами, всячески, выказывала превосходство над Аннабел. В конце концов, ее муж, несмотря на все недостатки, был пэром, а Саймон Хант — всего лишь отвратительно меркантильным финансистом из самых низов.

Вне себя от гнева после холодного приема, Аннабел отправилась к Лилиан и Дейзи, где долго рвала и метала, проклиная снобов и все полученные уколы и отповеди. Подруги с улыбками и сочувственными восклицаниями выслушали ее страстные жалобы.

— Видели бы вы ее гостиную! — говорила Аннабел, раздраженно метавшаяся по комнате перед сидевшими на диване сестрами. — Кругом пыль, обивка вытерта до ниток, на ковре пятна от вина, а она спесиво взирает на меня и жалеет за то, что я вышла замуж за неровню. Неровню, подумать только! И это когда всему свету известно, что ее муженек — глупый, вечно пьяный осел, готовый кинуть последний шиллинг на ломберный стол! Пусть он виконт, но недостоин сапоги Саймону лизать, и я едва сдержалась, чтобы все это ей не высказать!

— А зачем сдерживаться? — лениво осведомилась Лилиан. — Лично я объяснила бы все, что думаю о ее дурацком снобизме.

— Ах, что толку спорить с подобными людьми? — отмахнулась Аннабел. — Спаси Саймон хоть дюжину утопающих, им все равно бы так не восхищались, как каким-то старым, толстым пэром, сидевшим на берегу и пальцем о палец не ударившим.

Дейзи чуть заметно подняла брови:

— Жалеешь, что не вышла замуж за аристократа?

— Нет! — немедленно выпалила Аннабел и, неожиданно застыдившись, опустила голову. — Просто… бывают моменты, когда так хочется, чтобы Саймон был аристократом!

Лилиан участливо взглянула на подругу.

— Послушай, если бы ты могла вернуться назад и все изменить, неужели выбрала бы лорда Кендалла?

— Господи, ни за что! — Аннабел со вздохом опустилась на вышитое сиденье табурета. Юбки шелкового зеленого с крошечными цветочками платья раскинулись широким шатром. — О прошлом я не жалею. Ничуть. Но так хочется побывать на балу Уаймарков! Или на званом вечере в Джилбрет-Хаус! Или… да мало ли куда я желала бы попасть! Но вместо этого мы посещаем вечеринки, которые дают люди совсем иного круга!

— Какого именно? — спросила Дейзи.

Аннабел замялась.

— Полагаю, что Аннабел имеет в виду выскочек. Нуворишей, — сухо пояснила Лилиан. — Людей с новыми деньгами, ценностями, присущими низшим классам, и вульгарными манерами. Иными словами, нашего сорта.

— Нет! — немедленно запротестовала Аннабел, и сестры засмеялись.

— Да, — мягко настаивала Лилиан. — Выйдя замуж, ты вошла в наш мир, дорогая. Но лично мне приглашения от Уаймарков и Джилбретов глубоко безразличны, тем более что все они смертельно скучны и невыносимо эгоцентричны.

Аннабел, задумчиво нахмурясь, уставилась на подругу, неожиданно увидев ситуацию с совершенно новой точки зрения.

— А я никогда не замечала, что они скучны, — пробормотала она. — Полагаю, я всегда хотела взлететь на самый верх, даже не задаваясь вопросом, понравится ли мне вид оттуда. Но теперь это, разумеется, уже не важно. И я должна приспособиться к другой жизни. Не такой, как та, которая, по моему мнению, была мне необходима. — Подперев подбородок ладонями, она с сожалением добавила: — Я знаю, что обязательно добьюсь своего и найду собственное место в жизни, когда наглость какой-то злобной дуры, гордящейся титулом виконтессы, больше меня не затронет.

  101