Последние отзывы

  21  

Маркиз расхохотался:

— Только француз мог придумать такое, признаюсь, ничего подобного мне и в голову не пришло бы.

Вильма еще раз пригубила шампанское, потом поставила свой все еще почти полный бокал.

— Кажется, мне надо идти, — сказала она.

— Неужели вы так спешите? — спросил ее маркиз. — А мне столько хотелось спросить у вас. К примеру, я уверен, вы могли бы помочь мне решить проблему, как приспособить мои старинные и очень ценные серебряные канделябры для электрического освещения.

Вильма испугалась, что ее познаний вряд ли хватит, и, дабы не попасть впросак, она одним духом выпалила:

— У мсье Ритца работает самый знающий из электриков, он как раз подключал провода к люстре в комнате графа и вышел за лампочками. Он должен вот-вот вернуться туда.

— Думаю, мне не стоит больше выводить из себя графа, с тем, чтобы дать электрику спокойно завершить свою работу, — сказал маркиз. — Когда он закончит, дверь будет закрыта, и вы спокойно минуете его номер.

Вильма не испытывала никакого желания снова столкнуться с графом.

Она слегка вздрогнула, и это не скрылось от глаз маркиза.

Он отпил большой глоток шампанского, затем сказал:

— Надеюсь, вы не разгуливаете по Парижу без сопровождения? Если так, то вы непременно будете попадать во всякого рода аналогичные истории.

— Я приехала сюда не одна, так как мсье Ритц был достаточно любезен, чтобы сопровождать меня сюда. Сейчас он, должно быть, уже ищет меня.

Говоря это, она подумала, что теперь-то уж маркиз точно утвердится в своей догадке о некоторой ее причастности к оснащению электричеством отеля Ритц.

И точно, его последующие слова показали ей — она не ошиблась.

— Раз ваша работа на сегодня окончена, — предложил он, — вы можете расслабиться, и мы поговорим теперь о вещах, интересующих нас обоих.

Вильма не смогла удержаться от легкого смешка:

— Вы имеете в виду лошадей?!

— Ну разумеется, — подтвердил маркиз, и в его глазах мелькнул озорной огонек, — о чем еще могут говорить два англичанина?

— Расскажите мне о претендентах на победу, — попросила Вильма.

Маркиз не отказал себе в удовольствии рассказать ей о лошадях — фаворитах, тренирующихся в его конюшнях, заметив при этом, насколько искренним был ее интерес.

Раньше большинство знакомых ему женщин ограничивались лишь поздравлениями за бокалом вина.

Когда же речь заходила об обсуждении качеств, достоинств и проблем выведения породы, дамы весьма проворно старались перевести разговор на себя.

С Вильмой все было по-другому.

Он скоро помял, как много девушка знала о лошадях, их разведении и содержании, но все же была готова завороженно слушать все, о чем он хотел ей рассказать.

Он поднялся, чтобы подлить ей шампанского.

По тут, словно он разрушил чары, казалось, околдовавшие их, Вильма сказала:

— Мне действительно уже надо идти.

Мой отец неважно себя чувствует, и мне не хотелось бы надолго оставлять его одного.

— Очень жаль слышать это, — сказал маркиз. — Я как раз только задал себе вопрос: а не могли бы мы продолжить наш разговор во время ужина?

Вильма посмотрела на него, широко раскрыв глаза от удивления.

Он понял, что она и подумать не могла, будто он предложит ей нечто подобное.

— Мы не станем ужинать здесь, если это смущает вас, — сказал он, — но я знаю очаровательное уютное местечко на южном берегу, где восхитительно готовят, и ни вы, ни я не встретим там знакомых.

— Это… очень любезно с вашей стороны, но, естественно, я не могу….

— Почему нет? — спросил маркиз.

Задавая свой вопрос, он догадывался, что она борется сама с собой.

Было бы заманчиво принять приглашение молодого человека, и все же подобный шаг вступал в противоречие с общепринятым понятием о поведении юной девушки, только начинающей выезжать в свет.

— У меня такое чувство, — заговорил маркиз, — словно в Париже вы не так давно и еще ни разу не видели его вечером.

Она вопросительно посмотрела на него, но ничего не произнесла в ответ, и он продолжил:

— Я бы хотел покатать вас по Сене.

На мой взгляд, нет более красивого зрелища, нежели игра фонтанов на площади Согласия под куполом звездного неба.

Вильма затаила дыхание.

Она так стремилась увидеть все это.

И она знала, что никто другой не предложит сопровождать ее.

— А мне… действительно можно? — спросила она, обращаясь скорее сама к себе, нежели к маркизу.

  21