Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
58 
Человек, которого звали Даном Райноу, задраил люк и похлопал по плечу чернокожего пилота.
– Извини, старина, – сказал он на суахили, – но тебе придется еще некоторое время пожить вдали от своих жен. Мы меняем курс.
– Три недели, – недовольно проворчал пилот. – Носорог, я хочу домой!
– Не скули! Я, когда мы долетим, куплю тебе самую жирную шлюху в лучшем столичном борделе.
– Нам нечего делать в Кейптауне!
Это сказал второй чернокожий, здоровенный малый, чьи вытянутые ноги занимали половину салона.
– Золотые слова, Тарра, – сказал белый. – Но разве я сказал, мы летим в Кейптаун?
– Значит, ты хочешь лететь в Найроби?
– Тарра, на этом прожаренном континенте есть и другие столицы. Глянь-ка на это! – Белый сунул здоровяку карточку. – Помнишь полковника Саянова?
– Дьявол? Мне говорили: он помер… Ты сам мне и говорил. Так что же, он жив?
– Он – нет. Я думаю, это его внук.
– А что нам за дело до его внука?
– Тебе, может, и нет дела. А мне – есть, – жестко произнес белый. – Я чувствую: у мальчишки скоро будут большие проблемы.
– Черти бы забрали твое чутье, Носорог, – проворчал чернокожий.
– Значит, ты со мной, убийца-масаи? – ухмыльнулся белый.
– А куда я денусь! – Чернокожий тоже осклабился и погладил приклад лежащего рядом здоровенного, как гранатомет, ружья. – А ты, Муку?
– Я только пилот! – тонким голосом воскликнул Муку. – Я в ваши игры не играю!
Большой негр захохотал, а белый успокаивающе похлопал пилота по плечу:
– Мы знаем, Муку, мы всё знаем. Ты, главное, заставь эту птичку отнести нас в нужное место, а дальше – дальше мы сами. И помни про толстую шлюху! Считай, что летишь на праздник.
– То-то будет праздник у браконьеров, когда вас прихлопнут, – пробормотал пилот и отправился в диспетчерскую выправлять новые документы.
Белый вытащил из кармана скатанные в рулончик доллары и сунул чернокожему.
– Пусть полежат у тебя, – сказал он. – У Генерала ко мне претензий нет, но его родня таких, как я, не любит.
– Угу, – согласился негр. – Старый, жесткий, совсем невкусный.
Глава пятая Античные стихи и сексуальное насилие
Когда они вернулись в отель, портье подобострастно осклабился и протянул Тенгизу аккуратно сложенные в папочку документы.
– Факс от вашего почтенного папы, – сообщил он на ужасном английском.
– Скажи, чтобы мне сделали копию, а эти отправили в Земельный департамент с указанием: для господина Буруме.
– Все сделаем непременно! – заверил портье.
Бой подхватил запыленную сумку, и Саянов с Лорой направились к лифту.
Через полчаса они, голые, валялись на просторной, как теннисный корт, кровати и предавались неге.
- Голос флейты остёр и тонок,
- Кудри бога – в смоле!
- Помолись за меня, Мадонна,
- Страсть мою пожалей!
- Голос флейты упруг и резок.
- Щеки бога в пыли…
- Потрудись за меня, Железо,
- Если мало молитв!
Тенгиз откинулся немного назад, искоса взглянул на девушку.
Лора делала вид, что ей всё равно. Но это было не так.
- Раскатись барабанной пляской,
- Будто по полю – град.
- Ноги бога в безумной пляске
- Мнут тугой виноград.
- Голос флейты – нездешний голос:
- Прочь, зверье, из берлог!
- Вон идет золотой и голый,
- Пьяный радостью бог!
- Не отринь же меня, Спаситель!
- Се – Твое колдовство.
- Выше сердце мое несите:
- Этот голос – живой!
- Бог идет по траве бессонниц,
- Не сгибая колен.
- Помолись за меня, Мадонна,
- И хмельного налей.
- Голос флейты – над полем битвы.
- И над полем любви.
- Голос флейты – моя молитва.
- Лучше прежних молитв!
– Он был верующий, твой прадед? – спросила Лора.
– Вряд ли. Он был полковник и коммунист.
– Ну и что?
– Тогда верующих в коммунисты не брали, – пояснил Тенгиз. – Ты не знала?
– Жаль, что ты не пишешь стихов! – сказала Лора и вздохнула.
– Разве я плохо их читаю? – спросил Тенгиз.
Свесившись с кровати, он налил полный бокал сока и протянул девушке. Лора выпила примерно треть, а остальное выплеснула себе на живот и размазала ладошкой.
58 
