... 
51 
«Хорошо или плохо?» – размышляла Алина. Это было похоже на Ливию, в ней всегда сидел дух противоречия, желание сделать все не так, как принято. И сейчас ее внимание остановилось на таком ненадежном джентльмене. Размышляя на эту тему, Алина тащила тяжелую корзину к выходу, где ждала повозка. Посуда звенела в ней, а пряный запах копченого окорока щекотал ноздри.
– О, миледи, – послышался голос горничной позади нее, когда они вышли из кухни, – ради Бога, дайте мне это.
Оглянувшись, Алина улыбнулась, когда увидела, что молоденькая девушка уже нагружена двумя тяжелыми корзинами.
– Я справлюсь, Гвен, – ответила Алина, пыхтя и отдуваясь, преодолевая короткий пролет лестницы. Шрам на правом колене натянулся, и, стиснув зубы, Алина с трудом заставила ногу разогнуться.
– Миледи, – настаивала девушка, – если вы поставите корзину в сторонку, я вернусь за ней...
– Не нужно. Я сама отнесу ее в повозку и передохну.
Алина замолчала, увидев, что Маккена стоит у входа на половину слуг. Лениво прислонившись к стене плечом, он разговаривал с горничной. Рыженькая девушка слушала его и хихикала. Как видно, его способность очаровывать женщин никуда не ушла... Он улыбнулся девушке, пощекотав ее под подбородком.
Хотя Алина не издала ни звука, что-то заставило Маккену ощутить ее присутствие. Он посмотрел на нее, и в глазах вспыхнула тревога.
Девушка незаметно исчезла, а Маккена продолжал внимательно разглядывать Алину.
Она напомнила себе, что больше не имеет на него никаких прав. Кроме того, она уже не девятнадцатилетняя девушка, флиртующая с помощником конюха. Но несмотря на это, волна ревности обдала ее, когда она поняла, что, увы, не единственная женщина, которую пытается соблазнить Маккена. Да как он смеет кокетничать с другой женщиной?! Насупив брови, она двинулась к выходу.
– Пойдем, – бросила она Гвен, и горничная послушно поспешила за ней.
Маккена нагнал Алину, сделав несколько широких шагов, и потянулся к корзине. По его лицу невозможно было прочесть, что у него на уме.
– Дай мне...
Алина отвернулась от него.
– Нет, спасибо.
– Ты хромаешь.
От его замечания ей стало не по себе.
– Подвернула ногу на лестнице, – сказала она, отказываясь отдать ему корзину. – Пусти, мне не нужна твоя помощь.
Не обращая внимания на ее слова, Маккена отобрал корзину. Его бровь поднялась, когда он посмотрел на нее.
– Ты должна попросить миссис Фэрклот туго забинтовать ногу, пока она не распухла.
– Мне уже лучше, пустяки, – отмахнулась Алина. – Найди еще кого-то, о ком стоит побеспокоиться, Маккена. Я думаю, здесь есть много женщин, с которыми ты можешь пофлиртовать.
– Я вовсе не пытался соблазнять ее.
Она ответила красноречивым взглядом, и его темные брови поползли вверх в насмешливом недоумении.
– Ты не веришь мне?
– Конечно, нет. Я думаю, она тебе пригодится в том случае, если не выйдет со мной.
– Во-первых, я не собираюсь спать ни с одной горничной. Мне просто нужно было получить от нее кое-какую информацию. Во-вторых, мне не нужна страховка.
Категоричности этого заявления было достаточно, чтобы лишить Алину слов. Она никогда не встречала мужчину столь отвратительного в своей самоуверенности – и это к лучшему, так как в цивилизованном мире найдется не так много места для горстки подобных мужчин. Когда она пришла в себя, то спросила дрогнувшим голосом:
– Какой информацией должна обладать девушка, чтобы так заинтересовать тебя?
– Она служила в доме в то время, когда с тобой приключилась эта таинственная болезнь. Я пытался уговорить ее рассказать мне...
Алина смотрела на узел его галстука, напрягшись всем телом.
– И что же она рассказала тебе?
– Ничего. Похоже, что она и все остальные слуги сговорились держать это в секрете.
Услышав его ответ, Алине вздохнула с облегчением.
– Никаких секретов нет. У меня была лихорадка. Иногда такое случается с людьми по неизвестным причинам и здорово подрывает их здоровье. Я выздоровела, вот и все.
Он посмотрел ей в глаза:
– Меня на это не купишь.
Взгляд был незнакомым, но выразительным.
– Каждый верит в то, во что хочет верить. – Алина пожала плечами. – Мне больше нечего добавить.
Одна из его бровей поднялась в ответ на ее тон, полный обиженного достоинства.
– Насколько я помню, вы, миледи, обожаете играть с правдой, как вам заблагорассудится.
Алина поморщилась, проклиная свою беспомощность. Она не могла объяснить, почему так поступила с ним тогда, не сказав правды.
51 
