Глава 3

Прикинув, что ехать до нового места работы придется не меньше часа, Настя надела свободный костюм, чулки и туфли на маленьком каблуке. Туфли дышали на ладан, но все еще годились для собеседования. Впрочем, Шелестов клялся, что это никакое не собеседование, что она уже принята на работу и должна просто явиться, зайти в отдел кадров, а потом приступить к своим новым обязанностям. Однако она ему не до конца поверила. Как это можно — взять человека, даже не поинтересовавшись, кто он и что он. Шелестов ведь ее тоже совсем не знает! У нее даже резюме не спрашивали. Нет, надо думать, собеседование ей все же устроят.

Впрочем, в глубине души жила маленькая слабенькая надежда. А что, если все это правда? Что, если неведомый Колесников примет ее на работу без единого вопроса? Вдруг Шелестов настолько могущественен, что действительно может одним телефонным звонком изменить чью-то судьбу? Вернее, не чью-то, а ее, Настину.

От метро Настя шла пешком. Еще издали она заметила здание «Вершины» — новенькое, свежее, словно нарисованное на переднем плане картины. Металлический забор был ярко окрашен, жесткие кусты с темной, табачного цвета зеленью аккуратно пострижены, стеклянные двери и огромные окна холла прозрачны, как слеза младенца. Дела компании явно шли хорошо, и Настя приосанилась. Входить в такое здание нужно смело, подбородок держать высоко поднятым, говорить спокойно и уверенно.

Интерьер поражал воображение. В абсолютно белых коридорах лежали черные дорожки, стены были украшены абстрактными картинами. Лифт напоминал космический корабль из какого-нибудь фантастического фильма. Насте нужен был четвертый этаж. Она решила, что там ее встретит секретарша, похожая на модель — тощая, гладкая, скользящая, в чем-то изысканно-облегающем.

Однако в большом холле, куда выходили двери нескольких кабинетов, в том числе и кабинета Колесникова, ее встретил насупленный лысый мужчина в квадратных очках. К мужчине, словно ценник к товару, был прицеплен бэй-джик, на котором значилось: «Степан Петрович Бибирчиков. Консультант».

— Вы к кому? — спросил он напористо и прокатил вверх-вниз острый кадык, опасно натягивавший кожу на его шее.

Насте немедленно захотелось распустить узел его галстука, пришлось даже отвести взгляд и сосредоточиться на правом ухе Бибирчикова. В глаза она ему смотреть не решалась, потому что линзы делали эти глаза невероятно глубокими.

— К Колесникову, — ответила она коротко и внятно.

— Стало быть, вы — Настасья Лаврентьева, — констатировал тот и неожиданно расцвел улыбкой: — Если бы вы знали, как я вам рад!

— Правда? — удивилась Настя.

— Трудовая книжка у вас с собой? Впрочем, это потом. Пойдемте, я отведу вас на рабочее место. — Он указал на один из кабинетов. — Будете сидеть там. У вас шикарный стол, шикарный компьютер и хренова туча работы.

«Откровенно», — подумала Настя, а вслух сказала:

— А… Валентин Валерьевич на месте?

— На месте, но немножко занят. Дождетесь, пока он поговорит по телефону, и войдете.

— А как я узнаю, что он поговорил? — удивилась Настя.

Но Бибирчиков уже распахнул дверь кабинета, и она сразу все поняла. Кабинет начальника отделяла от приемной одна лишь стеклянная перегородка. Так что начальника было отлично видно. Он сидел за огромным столом, пил чай и разговаривал по телефону. В левой руке он держал телефонную трубку, плотно прижимая ее к уху. В правой руке у него была чайная ложечка, которой он монотонно стучал по блюдцу. Настя встала как вкопанная. Это был брюнет из Пражского аэропорта.

  15