57 
Его пальцы, словно беззаботные путешественники, прошлись по ее бедрам, узнавая все линии ее тела с тщательностью, которая граничила с пыткой. А потом он своей большой теплой ладонью начал гладить ее живот… С изумлением она чувствовала, как его рука поднялась до самого края ее корсета!
Ее соски превратились в тугие бутоны, а боль между ног стала еще сильнее. А потом, словно глоток воды в пустыне, пришел его новый поцелуй. Приникнув к ее губам, он целовал ее с опьяняющей, чувственной жаждой. Его рука осторожно, но решительно раздвинула ей ноги. В следующую секунду она ахнула, почувствовав, как его пальцы пробрались сквозь завитки и нежно коснулись влажного жара, который под ними скопился.
На секунду она напряглась, снова почувствовав смущение. Но, поймав губами ее возглас изумления, он продолжил ее ласкать. Одобрительно заворчав, он трогал ее в самом потайном месте. И она снова изумилась, когда один его палец погрузился в нее, так что ее плоть обхватила его словно перчатка.
Внезапно задохнувшись, она оборвала поцелуй и уткнулась лицом в его шейный платок. Впиваясь ногтями в его рукава, она цеплялась за него — а его рука настоятельно раздвигала ей ноги шире. Она подчинилась — в этот момент не в состоянии была ни в чем ему отказать. «Да и почему я вдруг могла бы захотеть ему отказать? — спросила она себя. — Ведь каждое его движение приносит мне такое наслаждение, какого я даже представить себе не могла!»
На короткое мгновение он убрал руку — и она успела протестующе вскрикнуть… но он тут же продолжал — на этот раз, введя в нее уже два пальца. Ее бедра невольно подались вверх, навстречу его ласке, создавая потребность, которую она еще плохо понимала, разжигая незнакомую жажду, которую необходимо было утолить. А потом его большой палец сделал нечто такое, что заставило ее обезуметь: ее существо взорвалось ослепительным, невероятным экстазом, который огненным шквалом пронесся по ее телу. Содрогаясь, почти ничего не соображая, она позволила ему продолжать — и была благодарна за то, что он приглушил громкий крик наслаждения, который невольно вырвался у нее.
Ее сердце бешено стучало, в ушах стоял гул, запахи Тони обволакивали ее, его язык снова начал сладкий поединок с ее языком. Только тут она заметила, что его тоже бьет дрожь, а плечи его напряжены: его желание было ясно заметно и в тугой плоти, прижатой к ее бедру.
Внезапно экипаж тряхнуло — и он остановился. В смятении чувств Габриэла ничего не поняла. Тони быстрее пришел в себя — осторожно убрал руку и быстро одернул подол ее платья. Пересадив ее со своих колен на сиденье рядом с собой, он чуть отодвинулся от нее, так что между ними появилось расстояние в пару футов.
И она поняла, что он успел вовремя: спустя пару секунд один из лакеев открыл дверцу кареты.
Господи, помоги!
Она бросила на Тони взгляд, догадываясь, что глаза у нее расширены и на лице ясно читаются ее чувства.
— Как я выгляжу? — спросила она так тихо, чтобы ее услышал только он.
Его взгляд скользнул по ней, обжигая неутоленной страстью. Чуть подавшись к ней, он провел кончиками пальцев по ее рукаву, незаметно его поправив.
— Ты великолепна, Габриэла, — прошептал он. — Не бойся. Никто, кроме нас двоих, ничего не узнает.
Она почувствовала, что на сердце у нее потеплело — и в то же время возникло желание новых поцелуев. Она поняла, что после этого вечера не захочет никакого другого мужчины: ее страсть подарена ему одному. Однако она понимала, что Тони не может к ней прикоснуться — по крайней мере сейчас, несмотря на то что в его взгляде читается ответное желание.
Еще несколько секунд она сидела, успокаиваясь. Тони вышел из кареты и помог выйти ей. Мартин стоял у дверей особняка Пендрагонов, откуда на ступеньки лился теплый свет свечей. Взяв под руку, Тони повел ее к дому.
— Мисс Сент-Джордж устала, — сказал он дворецкому. — Пожалуйста, пришлите к ней ее горничную.
— Сию минуту, ваша светлость.
— Ну что ж, — проговорил Тони, когда дворецкий пошел выполнять его распоряжение. — Я вижу, что ты в надежных руках, и потому желаю тебе доброй ночи.
Она кивнула.
— Я увижу тебя завтра в саду?
Секунду он молчал, словно готов был отказаться от их запланированного выхода. Но уже через мгновение его лицо прояснилось, а на губах появилась улыбка.
— Я бы и за все сокровища мира от этого не отказался. Добрых снов, моя милая.
57 
