Последние отзывы

  155  

— А ты знаешь, почему он запил? Потому что ему священник в церкви, отец Леонид, велел голосовать за обвинительный вердикт.

— Вот это да! — Старшина с невольным уважением посмотрел в сторону комнаты, где под присмотром Хинди спал Медведь. — А он взял да и запил, во молодец! Нет, постой, но они-то? Даже если Бога нет, все равно, разве так можно?

— Отставить, Майор! — сказала Роза. — Мы сейчас в богословие вдаваться не будем, мы обсуждаем не этот вопрос. Итак, подобьем бабки. Лисичка считает, мы у нее в кармане, и, в принципе, так мы можем дотянуть и до вердикта. А там уж как будет, так будет, и, как это у вас говорят, кто из нас без греха, пусть первым бросит в него камень. Но когда это все вскроется при голосовании, то у кого-то из нас будут большие неприятности, и я даже имею основания думать, что это буду я.

— А кто ей будет докладывать про голосование? — спросил Майор, складывая листочек из блокнота и убирая его в карман. — Там же будут только галочки, а чьи — это будет понятно только нам. Мы примем меры, чтобы все было по-честному. Мы с тобой не встречались, и Хинди тоже предупредим. А ты скажи Лисичке, что Слесарь взял и что Медведь…

— Да не беспокойся, уж я найду, что сказать, — сказала Роза, — Ладно, так хоть штуку сэкономила. Ну, я поехала, коллеги, жду вас завтра в десять, а то мне еще по работе надо кое-что сегодня доделать, я тут так долго не рассчитывала…

Она исчезла за дверью. А время было, в самом деле, уже полночь, и всем надо было расходиться спать.

— Ну пошли, — сказал уже протрезвевший Журналист. — Я с вами выйду и жратвы какой-нибудь куплю, а потом вернусь Хинди сменить.

Хинди, оказывается, вышла из комнаты, услышав, как хлопнула дверь за Розой, и стояла сейчас на пороге кухни.

— Купи обязательно большую пачку чаю, — сказала она Журналисту, — и хорошо бы говядины с костью, мы бы тогда с утра попробовали его бульоном отпоить. Сумеешь? — Кузякин радостно кивнул, — И нам с тобой поспать надо будет обязательно, мы с тобой тут поспим как-нибудь по очереди в кресле.

Зябликов и Ри переглянулись в сомнении, но делать было нечего, надо было им ехать по домам, и как сложилось, так сложилось.

Вторник, 1 августа, 10.30

Утром солнце, освещающее идиллическое кладбище, на которое открывался вид из одного из окон комнаты присяжных, опять сияло так, как будто никакого дождя накануне и не было, но Анна Петровна была еще мрачнее, чем обычно.

— Что, Анна Петровна, Пашу не взяли в клинику? — спросила Ри.

На самом деле ее сейчас больше занимал вопрос, что произошло ночью между Кузей и Хинди. Зябликов, как человек дисциплины, сердился, почему они до сих пор не притащили сюда Медведя, а то можно было бы уже и начинать. Роза, изо всех сил делавшая вид, что ничего нового она не знает и никаких отдельных отношений ни с кем здесь не поддерживает, думала, как бы ей безопаснее соврать Лисичке. Слесарь переживал, что, может, зря он не взял вчера тысячу у Розы, хватило бы, по крайней мере, на похороны, а если жена умрет — а она же все равно умрет, — то в чем будет его долг перед покойной? «Гурченко» пыталась рассказать ему что-то про вчерашние проделки бывшего мужа, Алла отводила взгляд от Фотолюбителя, а Шахматист косился на нагрудный карман своей куртки, в которой по сегодняшней погоде сидеть ему было жарко, но там по-прежнему лежал работающий микрофон. Поэтому никто не обратил внимания, что Анна Петровна прижимает к груди свою большую хозяйственную сумку с вязаньем, вместо того чтобы, как обычно, поставить ее под стол.

— Он сегодня вообще не пришел ночевать, — сказала приемщица, но ее ответ никого уже и не интересовал. — Сбежал, не хочет лечиться, вообще не думает о матери, сволочь.

— А может, все-таки судье рассказать или прокурорше? — небрежно сказала Ри, — Ну, они же могут помочь его поймать.

— Ловить надо карасей, дура, — сказала Анна Петровна, и Ри подумала, что Журналист был прав: не надо было дарить ей телефон, не заслуживает она этого.

Старшина между тем набирал номер Журналиста.

— Минут через тридцать будем выезжать, — сообщил по телефону Кузякин, — Бульон сейчас допиваем, в душ, и вперед.

— Ну и как он? — спросил Старшина.

— Да как. Неважно. Но мы его притащим все равно…

— Виктор Викторович спрашивает, когда вы будете готовы, — обеспокоенно сказала Оля, заглядывая в комнату присяжных.

Зябликов подумал, прикидывая что-то, поднялся, молча вытащил работающий микрофон из кармана Шахматиста, который застыл в растерянности, сунул к себе в карман и пошел в кабинет к судье.

  155