очень нудно 
14 
– Нам не нужны... – Сент-Винсент осекся, встретив взгляд Эви, и испустил раздраженный вздох. – Ладно. Выберите что-нибудь, только поскорее.
Вытащив из шкатулки лоскут шерсти, Макфи расстелил его на наковальне и любовно разложил на нем с полдюжины колец. Пораженная, Эви склонилась ниже. Кольца были разной формы и размеров, но отличались таким изяществом, что казалось невероятным, что они созданы грубыми руками кузнеца.
– Видите, здесь орнамент из чертополоха, – сказал Макфи, протягивая ей одно из колец, – а это шетландская роза.
Эви взяла самое маленькое колечко и примерила его на безымянный палец левой руки. Оно оказалось впору. Поднеся руку к глазам, она разглядела изящную надпись на шотландском языке, выгравированную на гладком ободке из полированного золота.
– Что это значит? – спросила она у Макфи.
– Тут сказано: «Моя любовь всегда с тобой».
Последовало неловкое молчание. Эви вспыхнула и поспешно сняла кольцо, сожалея, что проявила интерес. Упоминание о любви было сейчас настолько неуместным, что лишь подчеркнуло всю фальшь и пустоту предстоящей церемонии.
– Думаю, мне это ни к чему, – пробормотала она, осторожно положив кольцо на ткань.
– Мы возьмем его, – вдруг сказал Сент-Винсент. В ответ на изумленный взгляд Эви он коротко уронил: – Это всего лишь слова. Они ничего не значат.
Эви кивнула и опустила голову, чувствуя, как горят щеки.
С минуту Макфи хмуро смотрел на них, теребя усы, затем повернулся к дочерям.
– А теперь, девоньки, – сказал он нарочито бодрым тоном, – давайте споем.
– Это еще зачем? – попытался возразить Сент-Винсент, но Эви дернула его за рукав.
– Пусть поют, – шепнула она. – Чем больше вы спорите, тем больше времени это займет.
Выругавшись себе под нос, Сент-Винсент уставился, прищурившись, на наковальню, пока сестры слаженно выводили:
- Моя любовь подобна розе красной,
- Что расцвела июльским утром.
- Моя любовь, как музыка, прекрасна,
- Что нежно шепчут струны лютни.
- И пусть летят года,
- Моя любовь с тобой всегда,
- Пока не высохнут моря,
- Не обнажится дно морское.
Внимая своим дочерям с нескрываемой гордостью, Макфи дождался, пока смолкнут последние звуки, после чего рассыпался в похвалах. Наконец, напустив на себя важный вид, он повернулся к паре, стоявшей у наковальни:
– А теперь позвольте задать вам вопрос: не состоит ли кто-нибудь из вас в законном браке?
– Нет, – коротко ответил Сент-Винсент.
– У вас есть кольцо для девушки?
– Вы же только что... – Сент-Винсент оборвал фразу и приглушенно выругался при виде выжидающе поднятых бровей Макфи. Похоже, единственный способ покончить с этим делом – это следовать правилам, установленным кузнецом. – Да, – прорычал он. – Вот оно.
– В таком случае наденьте его на палец невесты и возьмитесь за руки.
Стоя перед Сент-Винсентом, Эви ощущала странную легкость в голове. Сердце ее лихорадочно билось – но не от страха или волнения, а от какого-то непонятного чувства, которому она не знала названия. Когда он надел кольцо ей на палец и прижал свою горячую ладонь к ее ладони, напряжение достигло предела.
Сент-Винсент сохранял бесстрастное выражение, но его скулы слегка порозовели, а дыхание участилось. Смущенная тем, что ей уже известны такие интимные вещи, как ритм его дыхания, Эви отвела взгляд. Кузнец взял у одной из дочерей длинную белую лету и набросил ее на их запястья.
Склонившись к ее уху, Сент-Винсент что-то тихо произнес, и она почувствовала, что его рука легла ей на шею, поглаживая ее, словно испуганное животное. Эви расслабилась, успокоенная легкими прикосновениями его пальцев.
Макфи деловито обмотал лентой их запястья и завязал бант.
– Так, а теперь повторяй за мной, девонька – сказал он, обращаясь к Эви. – Беру тебя в мужья.
– Беру тебя в мужья, – прошептала Эви.
– Милорд? – подсказал кузнец.
Сент-Винсент устремил сверкающий взгляд на Эви, и, хотя его глаза казались непроницаемыми, она чувствовала, что он тоже находится во власти странного напряжения, которое возникло между ними.
– Беру тебя в жены, – произнес он после короткой паузы.
Макфи просиял.
– Перед лицом Господа и свидетелей объявляю вас мужем и женой. Кого Господь соединил, ни один смертный не разъединит, – торжественно провозгласил он и добавил: – С вас восемьдесят два фунта три кроны и один шиллинг.
Сент-Винсент с трудом оторвал глаза от Эви и взглянул на кузнеца, приподняв брови.
14 
