Последние отзывы

  88  

Тенгиз встряхнул головой, и брызги упали на золотистую кожу.

– Тебе там понравилось бы, – сказал сын Древней. – Да, тебе понравится.

Он снова замолчал. Тенгиз не торопил, зная, что это лишь начало ответа.

– Тогда, – продолжил Анк, – все было связано. И живые существа были связаны между собой так же, как континенты.

– Гондвана? – произнес Тенгиз в наступившей паузе. – Но это…– он, похоже, обращался сам к себе, – почти шестьдесят…

– Нет, – Анк качнул головой. – Человеческое знание путается само в себе! Оно мертво. Кому из Детей Дыма придет в голову, что дрейф материков может быть ускорен или замедлен? Что течение магм зависит от единства мира больше, чем от физических законов? Что рост гор можно остановить, как я, – короткий взгляд на небо, – останавливаю этот дождь, чтобы ты без помех дослушал мой ответ.

– Мне, – сказал Тенгиз. – Мне такое могло прийти в голову. И не только после встречи с тобой.

– Ты не физик, – Анк нахмурился. Сейчас он был почти неотличим от человека. – Да, мир был един. И это был мой мир. Я правил в нем, я направлял его так, чтобы движение частей, движение вспять или безудержный рост не нарушили гармонии.

– Ты знаешь это из своей генетической памяти? – спросил Тенгиз. – Или – из инкарнации? Или – как там это называется? – Тенгиз рассмеялся.

Ему вдруг стало весело и легко.

– Пустое, – отвечал Анк. – Память знания, память кармы, память клеток – пустое. Все свершившееся – существует. Всё, что еще не свершилось, – тоже существует. Когда у тебя, как у Древних, появится орган, которым можно чувствовать Прошлое, ты поймешь. Правда, – в его голосе проскользнуло сожаление, – сами Древние редко им пользуются. Госпожа приучила их познавать Прошлое только через нее. Это было необходимо. Однако это делает их скучными. Память – она во всём, брат.

– Я имею в виду, – уточнил Тенгиз, – ты сам, лично ты, помнишь, как правил миром Древних?

– И да, и нет, – отозвался Анк. – Да, потому что – сам. Нет, потому что не я, потому что не я один. В те времена у меня были десятки воплощений. – Сын Древней коснулся середины груди. – Все они были разными. По облику. Но все они были мной. Если не можешь понять – просто запомни. Понимание придет.

– Что значит «правили»?

– Создавали законы. Природные, внутренние. Например, наш мир был теплым и живым почти на всем своем протяжении. И не было пустынь из льда и песка, не было палящего зноя и снежных бурь. Это был очень хороший мир. И очень разный. Но разный иначе, чем нынешняя Земля.

– Трудно поверить, – пробормотал Тенгиз. – Все-таки есть смена времен года, климатические пояса, я, конечно, не геофизик, как ты верно заметил, но есть же здравый смысл!

– Есть, – согласился Анк. – Есть ветры и течения. Есть горы, которые можно поднять, чтобы заслониться от ледяного ветра, и облака, которыми можно укрыться от солнца, когда солнце становится слишком свирепым.

– Раз ты все знаешь, скажи тогда, отчего вымерли динозавры? – спросил Тенгиз и рассмеялся.

Он не очень-то верил тому, что говорил юный бог.

– Не отвлекайся! – сказал Анк. Было странно видеть строгое выражение на столь юном лице.

– Допустим, – не стал спорить Тенгиз, – ты управлял климатом и устроил рай на земле. И львы у тебя питались травой, а олени спали вперемешку с волками.

– Львы не могут питаться травой, – возразил Анк. – Для этого у них неподходящие внутренности. Конечно, можно изменить изнутри и льва, как Госпожа изменила Древних. Но лев красив как лев, а не как зебра!

– Стоп! – перебил Тенгиз. – Ты сказал: Госпожа изменила Древних?

– Не думаешь же ты, что мои Древние охотились за крысами и пожирали тела мужей после совокупления?

Тенгиз промолчал.

– Госпожа сделала это, – продолжал Анк, – потому что осталась одна. Потому что ей нужно было сохранить хоть что-то. И потому что ее собственная суть тоже была искажена.

– Вот как? Я бы хотел…

– Позже! Мы говорим о моем мире.

– Значит, твои Древние не были хищниками?

– Разве у них есть клыки и когти? Госпожа изменила их изнутри и пыталась изменить – снаружи. Ты слыхал об оборотнях, верно? О богах со звериными головами? Ложные формы отвратительны. И они обречены, даже если Госпожа питает их своей силой. Мои Древние – не хищники. Они не внушали страх, они дарили радость. Весь страх в моем мире воплотился во мне, брат. Только меня следовало бояться.

  88