Последние отзывы

  56  

– Я привыкла к бедности, – сказала Камилла просто. – Но боюсь, вам было бы нелегко сносить все эти неудобства.

– Моя обожаемая простодушная девочка, – ответил Хьюго. – Неужели вы думаете, что я всю жизнь купался в роскоши? Уверяю вас, в Португалии было не так уж много удобств! Не слишком большое утешение также знать, вращаясь среди людей с туго набитыми кошельками, что у тебя лишь жалкие гроши. Если бы только я мог поручиться, что буду в состоянии поддерживать ваших родителей, возможно, и сейчас было бы не поздно. Но, Камилла, у меня нет практически ничего, кроме долгов! Я подумывал было уйти в отставку, но теперь я останусь в армии и буду молить Бога, чтобы нас послали куда-нибудь, где идут сражения. Сейчас у меня лишь одно желание – ввязаться в какую-нибудь драку.

– Вы не должны рисковать, – торопливо сказала Камилла.

– Вам было бы жаль, если бы меня убили? – спросил Хьюго.

– Мне кажется… тогда я тоже… захотела бы умереть. Разве вы не понимаете, что, хотя мы и не будем видеться, каждый из нас все равно будет чувствовать, что другой где-то существует. В нас будет жить надежда, что однажды произойдет чудо и мы сможем быть вместе.

– О, моя любовь, когда вы говорите такие слова, я теряю рассудок при мысли, что не могу спасти вас от этой тяжелой, бессмысленной жертвы. Но что я могу поделать? Однажды, когда за мной особенно настойчиво охотились кредиторы, я обратился к герцогу, своему кузену. Мой отец был болен, я был не в состоянии помочь ему и надеялся, что кузен хотя бы сможет одолжить мне денег, чтобы мой отец провел последние годы своей жизни в относительном комфорте.

– И он отказал?

– Он сказал мне, что видит в больных родственниках не больше пользы, чем в одряхлевших старых пенсионерах.

– Какая жестокость! – воскликнула Камилла.

– Из его слов я понял, что он фактически отказывал в помощи пенсионерам, которым в поместье Элвестон во времена моего деда всегда были обеспечены уход и забота. Я сказал своему кузену все, что я думаю о его мелочной экономии, граничащей со скаредностью. Вероятно, я говорил очень убедительно, так как больше он не поддерживает со мной никаких отношений.

– Судя по вашему рассказу, это презренная личность! – воскликнула Камилла.

– Старые друзья позаботились о моем отце в последние годы перед его смертью, – добавил Хьюго. – Перед этими людьми я в неоплатном долгу. Для меня это долг чести, который я дал обет выплатить, что на самом деле я постепенно и делаю. Я рассказываю вам это, моя любовь, только затем, чтобы вы знали – у меня нет ничего, что я мог бы вам предложить.

– Для меня лично это не имеет никакого значения, – откликнулась Камилла. – Но точно так же, как вы хотели облегчить жизнь своему отцу, я должна позаботиться о своих родителях. Моя мать больна, и те деньги, которые я смогу присылать им, помогут облегчить ее страдания, а может, и на несколько лет продлят ее жизнь.

– Я понимаю, да, я все понимаю, – сказал Хьюго, – но это означает лишь одно, что мы с вами по-прежнему находимся в плену у проклятых денег! И хотя мне хочется закричать: «Будьте вы прокляты!», на самом деле мы ничего не можем изменить.

– И нам остается лишь сказать друг другу: «Прощай!», – произнесла Камилла, и у нее перехватило дыхание.

Она дотронулась до его руки и почувствовала, что от этого прикосновения Хьюго замер, а потом прильнул к ее ладони долгим, томительным поцелуем, заставившим ее затрепетать.

– В один прекрасный день… мы, возможно, будем вместе где-нибудь… в моем… заколдованном море, – пыталась сказать Камилла, но слезы, струившиеся по щекам, душили ее, и голос ее прервался.

– Единственное, что поможет мне сохранить рассудок, – сказал Хьюго, – это мысль о том, что когда-нибудь мы снова встретимся, но при иных обстоятельствах.

Хьюго поднялся со скамейки, не глядя на нее, и она почувствовала, что он больше не доверяет себе. Не произнося ни слова, они прошли через парк и подошли к дверям.

– Будет лучше, если дальше вы пойдете одна, – сказал Хьюго, когда они вошли внутрь.

На мгновение Камилла замерла. С очень бледным лицом и потемневшими от боли глазами она молча смотрела на Хьюго. Они стояли, словно окаменев, и казалось, что между ними протянулась какая-то невидимая волшебная нить, благодаря которой они, не говоря ни слова и не прикасаясь друг к другу, слились в единое целое.

– Прощай, моя маленькая возлюбленная, единственная из встреченных мною истинно безупречная женщина, – сказал Хьюго.

  56