Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
34 
«Знаю, – кивнул Бак, – но, может быть, это лишь первый уровень. Может быть, существуют и другие? Вы что-нибудь знаете о русских тайных обществах?..»
Рональд Рейган не успел ответить на этот новый вопрос, потому что их разговор прервал хозяин резиденции Уильям Роджерс, который поднимался к беседке в сопровождении лакея в ливрее. Лакей нёс на руках поднос, на котором стояли три бокала и пузатая бутылка какого-то элитного вина. Приветствуя Роджерса, гости поднялись со скамьи.
«Мистер Рейган, мистер Бак, – сказал Роджерс с полупоклоном, – я очень рад, что вы встретились и, надеюсь, уже подружились. Вы оба впервые здесь и по этому поводу я хотел бы распить с вами по бокалу вина».
«С удовольствием», – откликнулся Бак.
«Буду рад», – отозвался Рейган.
Поставив поднос на столик в беседке, лакей умело откупорил бутылку и наполнил бокалы тёмно-багровым вином. После чего неспешно удалился, оставив хозяина с гостями. Роджерс взял свой бокал и поднял его высоко над головой.
«Я очень рассчитываю, джентльмены, – торжественно начал он, – что вы запомните сегодняшний день на всю жизнь. Ведь сегодня мы собрались не только для того, чтобы отдохнуть от городской суеты. И не только для того, чтобы отметить День Независимости. Но и затем, чтобы чествовать вас. Сегодня вы родитесь заново, сегодня – ваш день рождения, – сказав так, глава Ритуальной службы Госдепартамента вдруг запел, словно мальчишка на детском празднике: – С днём рожденья, друзья! С днём рожденья, друзья! С днём рожденья, с днём рожденья, с днём рожденья, друзья!»
Питер Бак подумал, что это за нелепый тост и при чём тут «день рожденья», но поскольку Рейган без вопросов поддержал Роджерса, поднеся бокал с вином ко рту, переводчик пригубил из своего. Терпкий напиток наполнил рот и ударил в голову. В глазах у Бака потемнело, а сердце отчаянно забилось.
«Мне что-то… нехорошо», – пробормотал он, приседая и пытаясь нащупать пальцами свободной руки скамью у себя за спиной.
Потом мир качнуло влево, и Бак понял, что заваливается на бок. Бокал упал на мраморный пол беседки, но не разбился, а покатился по нему, оставляя за собой багровые лужицы. Последнее, что увидел переводчик русского отдела перед тем, как провалиться в темноту, было лицо Роджерса, наклонившего над ним. Черты этого лица расплывались, искажались, и казалось, будто Роджерс кривляется, словно один из тех паяцев, которые выступали перед публикой внизу…
…Очнулся Питер Бак в совершенно ясном сознании. Было очень холодно, и переводчик открыл глаза. Увиденное напугало его так, что ему снова захотелось зажмуриться, но он переборол первый ужас, заставив себя смотреть и смотреть. Бак находился в просторном помещении, стены которого поднимались под наклоном вверх, сходясь в одну точку – в вершину пирамиды. В этой, высшей, точке было помещено изображение – золотой стилизованный глаз в белом треугольнике. На стенах были закреплены экзотического вида лампы, и они давали достаточно света, чтобы разглядеть происходящее вблизи, но на высоте сгустилась тень и разглядеть загадочный глаз удавалось только потому, что он сам излучал сияние. Однако напугал Бака вовсе не этот глаз, а то, что он увидел под своими ногами.
Сам переводчик находился на возвышении, а точнее – обнажённым был распят на огромном кресте. У основания креста толпились голые мужчины, лица которых были закрыты масками, изображающими различных животных и птиц: здесь был человек с головой пса и человек с головой барана, человек с головой крокодила и человек с головой осла, человек с головой сокола и человек с головой цапли. На этом маскараде нудистов выделялся один – высокий и подтянутый человек в маске льва и в кожаном нагруднике, украшенном драгоценными камнями. Это человек что-то громко напевал на незнакомом Питеру Баку языке с большим количеством шипящих и делал нечто страшное. Напротив стоял ещё один крест, на котором был распят новый знакомец переводчика – Рональд Рейган – и человек в маске льва, встав на деревянный помост-возвышение, наносил неглубокие раны на груди бывшего актёра, а стекающую кровь собирал в позолоченную чашу.
«Сатанисты! – мелькнула в голове Бака паническая мысль. – Это же сатанисты! А мы – жертвы на заклание. Они убьют нас!»
Переводчик попробовал закричать, но не смог раскрыть рта – сильная боль заставила гортань сжаться. Наверное, продолжалось действие того самого напитка, которым Роджерс опоил их с Рейганом.
34 
