Последние отзывы

  18  

– Я покачаю крыльями, – сказал Алексей.

* * *

Всё когда-нибудь заканчивается. Закончилась и подготовка друзей-пилотов.

По истечении двух недель все трое без каких-либо проблем поднимали свои машины в воздух, совершали полёт с маневрированием и садились на неподготовленную площадку – например, на шоссе. На тренажёрах освоили они и специфические моменты полёта: стрельба из пушки, запуск ракет, противоракетные манёвры, катапультирование. За спорами выработали в конечном итоге и схему возможного противодействия «Иглу» и даже устроили так называемый «розыгрыш полёта», когда трое пилотов с деревянными моделями в руках ходили друг за дружкой, а Вересов контролировал процесс, снабжая его комментариями, многие из которых вряд ли можно было бы назвать дружелюбными или поощрительными.

По окончании процесса обучения «Яки» были погружены в трейлеры и увезены в неизвестном направлении, а командир полка устроил прощальный банкет. Он, разумеется, не знал, куда и с каким заданием уезжают трое друзей, но для него это и не имело особого значения, потому что они были русскими пилотами, героями, и он старался проявить гостеприимство, чтобы они запомнили вверенное ему подразделение с самой лучшей стороны.

Банкет удался на славу. Было произнесено много тостов: традиционных и местных. Сказал своё слово и подполковник Вересов. Его напутственная речь друзьям-пилотам прозвучала так:

– Давным-давно мой «шкраб» рассказывал такую историю. Один из его подопечных выполнял плановый полёт и потерял ориентировку. По идее он тут же должен был прекратить выполнение задания и запросить «полюс».^[17] Однако он не сделал этого. Почему? Все вы знаете ответ на этот вопрос. Никто и никогда не хочет признаться в элементарной ошибке, потому что можно прослыть трусом или «фитилём»,^[18] да ещё и попасть в Свод предпосылок к лётному происшествию, чтобы даже на краю света знали, что ты трус и «фитиль». И он смолчал. И стал действовать по инструкции. А точнее так, как он считал нужным действовать, не сообщив о своём положении руководителю полётов. Он занял эшелон. Снизил скорость. Встал в вираж с малым креном. И попытался определить своё местоположение по визуальным ориентирам. На запросы КДП он выдавал стандартные «квитанции»^[19] и никто ничего не заподозрил бы, если бы пост радиолокационного наблюдения не доложил о беспорядочном движении одного из самолётов вне зоны пилотажа. Стали выяснять, кто это мог быть. Однако наш «герой» продолжал скрывать свои проблемы до тех пор, пока не зажёгся «окурок».^[20] Вот тогда он заметался и попытался совершить вынужденную посадку на вспаханное поле. Но не справился – машина при посадке перевернулась и вспыхнула. В полку по-разному оценивали его поступок. На официальном уровне – с осуждением. Подвёл, мол, РП^[21] и комполка под монастырь, статистику напрочь испортил, машину загубил. Однако на уровне курилки мнения разделились на диаметрально противоположные. Кто-то считал, что молодой пилот поступил глупо, нарушив букву инструкции. Кто-то сочувствовал и говорил, что поступил бы так же, окажись на месте погибшего: бывают ситуации, когда лучше смерть, чем позор. Мой «шкраб» сказал по этому поводу следующее. В сущности неважно, как оценивает нас суд в курилке, главное, что скажет Высший Суд – тот Суд, который нас ждёт у конца времён. А там многие из тех, кто не захотел прослыть «фитилём», будут выглядеть предателями. Боязнь признать ошибку – что же это ещё, как не предательство своих учителей? Я хотел бы поднять эту стопку за то, чтобы когда придёт время, никто из нас не испугался признать свою ошибку и не предавал своих учителей. Лучше прослыть «фитилём»!..

После того, как тосты были произнесены, большинство бутылок опорожнено, а шашлык употреблён по назначению, офицеры расселись в круг и пустили по нему гитару. Под перебор струн они пели песни о военной авиации, которые уже стали классическими. Прозвучали «Смерть истребителя» и «Песня о воздушном бое» Владимира Высоцкого, «Чёрный тюльпан» и «Камикадзе» Александра Розенбаума, «Серёга Санин» и «Капитан ВВС Донцов» Юрия Визбора. Потом, следуя заведённой традиции, перешли к песням из списка «народное творчество». У командира авиаполка оказался очень неплохой баритон и он задушевно выводил:

• От Курил до Ейска не отыщешь места,
• Где бы не летали мы с тобой.
• В «Л-двадцать-девятом» и «Л-тридцать-девятом»,
• Hа «МиГ-двадцать-один» и «Су-седьмом».

• Жизнь летит стрелою, не суля покоя.
• Но мы скажем тем, кто не поймёт:
• С наше полетайте, с наше постреляйте,
• С наше повозите хоть бы год.

• Скоро нас заменят бывшие курсанты.
• Только будем долго помнить мы
• Взлёты и посадки, зоны, перехваты,
• Взрывы среди мирной тишины.

• Так выпьем за пилотов, выпьем за полёты
• И за тех, кто должен улетать.
• За бетон, за травку, за мягкую посадку,
• За весёлых молодых ребят!^[22]

Следующая песня хотя и была посвящена той же теме, но, благодаря задаваемому гитаристом ритму, прозвучала куда оптимистичнее, и те, кто знал её, с воодушевлением подхватили:

  18