Последние отзывы

  8  

— Кевин? Какое отношение имеет Кевин к этому человеку на снимке?

— Мистер Катцингер — вор-профессионал. Он знает толк в своем ремесле и крадет только самое лучшее. Около недели назад он был арестован за кражу антиквариата стоимостью свыше двадцати пяти тысяч долларов. Уже находясь в заключении, он заявил, что, возможно, знает человека, у которого находится картина мистера Хилларда, — объяснил капитан Лучетти, взмахом руки показав на стопку фотографий. — По его словам, ему предлагали украсть Моне, но он отказался.

Габриэль скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула.

— При чем здесь я? По-моему, вы должны разговаривать с ним. — Она показала на фотографию, лежавшую на другом конце стола.

— Видите ли, в ходе допроса он назвал нам имя человека, который, получал у него краденые вещи, а потом продавал их. — Лучетти выдержал паузу и выжидательно посмотрел на девушку.

— Мне кажется, вам надо высказаться более конкретно, — Габриэль кивнула на Шанахана, — а заодно объяснить, почему в последние дни меня преследовал этот архангел тьмы.

Шанахан продолжал хмуриться, тогда как лицо капитана оставалось бесстрастным.

— По словам мистера Катцингера, ваш партнер покупает и продает краденый антиквариат. — Помолчав, капитан Лучетти добавил: — Кроме того, он подозревается как посредник в краже картины Хилларда. Таким образом, он виновен во многих преступлениях.

Габриэль охнула:

— Кевин? Не может быть! Этот ваш мистер Катцингер лжет!

— С какой стати он будет лгать? — спросил Лучетти. — Ему обещали снисхождение в обмен на полезную информацию.

— Кевин никогда не занимался подобными вещами, — заявила она. Сердце ее колотилось, а глубокое дыхание уже не помогала ни успокоиться, ни прояснить мысли.

— Откуда вы знаете?

— Просто знаю, и все. Я уверена, он ни за что не стал бы участвовать в чем-то противозаконном.

— Вот как? — раздраженно спросил Шанахан. — Почему же?

Габриэль бросила быстрый взгляд на детектива. Несколько темно-каштановых завитков выбились из-под банданы и упали ему на лоб. Он что-то писал в маленьком блокноте, весь окутанный черным облаком отрицательной энергии, которая пропитывала воздух вокруг него. И похоже, едва сдерживал гнев.

— Ну, — начала девушка, поглядывая то на одного, то на другого полицейского, — во-первых, мы с ним знакомы уже несколько лет. Если бы он продавал краденый антиквариат, я бы об этом знала. Мы почти всегда работаем вместе, и он не смог бы утаить от меня такой секрет.

— Почему? — поинтересовался капитан Лучетти.

Он не был похож на человека, который верит в ауру, поэтому она не стала говорить, что в последнее время не чувствовала вокруг Кевина никаких черных пятен.

— Просто не мог, и все.

— Есть какие-то другие причины? — спросил Шанахан.

— Да, он Водолей.

Ручка взлетела кверху, несколько раз перевернулась в воздухе и упала где-то за спиной детектива.

— Пресвятая Дева Мария! — простонал он. Габриэль сердито взглянула на него:

— Да, он Водолей. А Водолеи терпеть не могут лжи и измен! Они не любят лицемерия и двурушничества. Как вы знаете, Авраам Линкольн был Водолеем.

— Нет, этого я не знал, — отозвался капитан Лучетти и потянулся к блокноту. Положив его перед собой, он достал из нагрудного кармана серебряную ручку. — Но мне кажется, вы не понимаете всей серьезности своего положения. Максимальный срок за нападение на офицера полиции при отягчающих обстоятельствах — пятнадцать лет.

— Пятнадцать лет? Я бы никогда на него не напала, если бы он не ходил за мной по пятам. И вообще это нельзя считать настоящим нападением. Я пацифистка.

— Пацифисты не носят оружие, — напомнил ей Шанахан.

Габриэль намеренно игнорировала грубого детектива.

— Мисс Бридлав, — продолжал капитан, — помимо нападения на полицейского вы обвиняетесь в крупной краже. Вам грозит тридцать лет тюремного заключения. Это очень неприятно, мисс Бридлав.

— В крупной краже? — Она прижала руки к груди. — И что же я, по-вашему, украла?

— Моне Хилларда.

— Вы думаете, я имею какое-то отношение к украденной картине мистера Хилларда?

— Вы сообщница.

— Постойте, — сказала она и положила ладони на стол. — Вы полагаете, я украла Моне мистера Хилларда? — В другое время она посмеялась бы над подобной нелепостью, но сейчас ей было не до смеха. — Да я никогда в жизни ничего не крала! — Ее космическая совесть восстала против этого утверждения. — Если, конечно, не считать леденца на палочке, который я стащила в возрасте семи лет. Но мне было так плохо, что я даже не получила удовольствия от конфеты.

  8