62 
– Как? – спросила она.
– Нужно уехать. Далеко. И он забудет меня.
– Гэвин, это не поможет.
– Но это – единственный способ. Я должен разорвать возникший порочный круг и освободить Питера от себя. Я оставлю его с тобой.
– Нет, – вырвалось у нее. – Ты не должен уходить. Не сейчас.
В полумраке он пристально вглядывался в нее.
– Не сейчас? – осторожно переспросил он. Она ничего не сказала, но глаза ее сказали все.
Гэвину больше не нужно было скрывать свои чувства. Наверное, впервые в жизни он сделал то, что подсказывали ему его инстинкты. Он не боялся, не задавал себе вопросов. Им владело лишь чувство необходимости сделать это. Гэвин медленно обнял ее и поцеловал. В эту самую минуту он погрузился в глубочайший покой. Он ощутил его и душой и телом.
В его объятиях Нора обмякла. Она пылко целовала его. Гэвину казалось, что ее поцелуи были полны чувства, которое ему хотелось бы назвать любовью, но не смел даже надеяться на это. И чем дольше они были в объятиях друг друга, тем понятнее становилось объединявшее их чувство. Но Гэвину было горько и обидно обнаружить эту сладкую правду именно в тот момент, когда ему надо было оставить Нору. Однако он ни о чем не сожалел. Даже если ему пришлось бы прожить тысячу лет в одиночестве, без Норы, он считал бы, что все эти годы стоят одного этого момента, стоят той невыразимой радости, когда ты сознаешь, что самая совершенная женщина на земле подарила тебе свою любовь.
Гэвин выпустил Нору из своих объятий и посмотрел на нее с любовью и наслаждением. Думая о предстоящем одиночестве, он старался запечатлеть в памяти ее лицо.
– Я люблю тебя, – прошептал он. – Думаю, я не знал, что такое любовь, до тех пор, пока не встретил тебя. Нора... Нора... скажи, что любишь меня.
– Я люблю тебя навсегда, – тихо сказала она.
– О Боже! Почему это должно было произойти, когда уже слишком поздно?
– Гэвин, не должно быть слишком поздно. Мы сделаем так, что все будет хорошо.
– Пока я здесь, Питеру не будет хорошо. Разве ты не понимаешь? Я должен уехать. Это – единственный способ спасти его. До тех пор пока я здесь, он будет страдать.
– Ты не можешь знать, что...
– Нет, могу, потому что я помню свои собственные чувства. Я прятал их все эти годы. И сейчас мне кажется, что я испытываю их первый раз в жизни. Но в одном я отличаюсь от своего отца: я понимаю, что происходит, и могу все это остановить. Я должен остановить. Я не имею права позволить Питеру страдать так же, как страдал я. Он – слишком тонкий и чувствительный человек. Страдания нанесут ему гораздо больший удар, чем мне.
– Что ты будешь делать? Ты не должен возвращаться к своей прежней жизни, в которой только собственность имела значение. Эта жизнь снова засосет тебя и озлобит. Не делай этого, Гэвин.
– Нет, вопрос решен. Сейчас у меня в голове все очень смутно, но одна вещь мне ясна. Я должен передать свою половину дома Питеру – тогда заповедник будет в полной безопасности. Затем я кое-что продам и разберусь с тем, что останется, если что-то останется. Может быть, когда-нибудь я смогу вернуться, когда Питер простит меня, и я стану именно таким отцом, который ему нужен. Может пройти очень много времени, но однажды я вернусь. А сейчас я передаю его тебе.
Нора посмотрела на Гэвина. Ее глаза засветились по-особому.
– Ты так любишь Питера, что оставляешь его? – шептала она. – Ты действительно его так любишь?
– Да, – сказал Гэвин.
– Боже, как я была неправа по отношению к тебе.
Он постарался улыбнуться.
– Никогда не думал, что услышу от тебя это. Поцелуй меня, любовь моя. Поцелуй меня так, как будто это твой единственный в жизни поцелуй.
Она обняла его и долго всматривалась в его лицо, стараясь запечатлеть в своем сердце каждую черточку. Нора знала, что он был человеком с железной волей. Она представила себе ужасную картину их предстоящего расставания. В ее поцелуе, в той нежности, е которой она коснулась его губ, был страх перед ожидавшей ее впереди пустотой. Своими мягкими и осторожными движениями она старалась рассказать ему о своей любви. Она чувствовала, что он отвечал ей тем же, по тому, как он обнял ее и приблизил к себе. Мужчина, которого она когда-то знала, был бы совершенно неспособен на такую нежность. Но сейчас она понимала его гораздо лучше, знала, что в нем всегда жили любовь и нежность, они лишь ждали своего часа, ждали, когда их выпустят на свободу. Нора старалась убедить себя, что они обязательно встретятся вновь. Его поцелуй говорил ей то же самое. Они долго сидели, молча прильнув друг к другу, стараясь обрести уверенность и силы, которые помогли бы им справиться с одиночеством, ожидавшим каждого из них.
62 
