88 
— Другие заклинания, — ответил Эшер. — Гораздо более темные. И сильные.
Признаюсь честно, я не гений. В целом, я довольно умна и не могу пожаловаться на недостаток здравого смысла, честно служившего мне все эти годы. Но выше головы не прыгнешь.
Стыдно признаться, но только в тот момент до меня, наконец, дошло, что кто-то сделал мне что-то плохое, намеренно. Это были уже не символы на двери. Внутри меня ждало что-то намного более страшное. Кто-то хотел мне зла. Меня снова заколотило от страха, преследовавшего меня с того самого дня, как я покинула Лондон. Может быть, какой-то незнакомец пробрался в мою комнату? Но я понимала, что это было невозможно. Значит, остаются свои, те, кто был в доме. Может быть, Нелл? Похоже, я каким-то образом встала на пути кратчайшей линии между ней и Рейном. Или это кто-то еще? Чудесно.
Тем временем Ривер и Эшер осмотрели соседние двери. Там все было чисто.
— Потом сделаем полную очистку, — сказала Ривер. — Но сначала нужно избавиться от этого.
— Магическим дустом? — еле слышно пошутила я.
Ривер улыбнулась. Она вообще выглядела до безумия нормально.
— Типа того.
Зато у Анны, пришедшей звать нас к ужину, чуть глаза не выскочили из орбит, когда Эшер рассказал ей, в чем дело. Несколько мгновений она молча стояла, переводя изумленный взгляд с меня на Ривер с Эшером и обратно.
— Хммм.
Это было все, что она сказала. Потом повернулась и спустилась вниз.
Ривер и Эшер произнесли заклинание, аннулировавшее чары, наложенные на мою комнату. Они стояли, упершись друг в друга лбами, бормоча какие-то слова. Иногда хором, иногда по отдельности.
Это заняло несколько минут. За это время я поняла, что они уже долгие годы, если не десятилетия, творят магию вдвоем. Не знаю, как долго они были вместе. Ривер казалась старше Эшера, но мне было трудно сказать, насколько. Ривер была самой старой бессмертной среди всех, кого я видела, и о ком слышала. Интересно, она одна такая? Нет, конечно же нет, она же сама говорила, что у нее есть старший брат, король их магического дома. Значит, должны быть и другие.
Наконец, мелодичное пение Ривер и Эшер смолкло, они медленно открыли глаза и отошли друг от друга.
— Кажется, готово, — сказал Эшер. — Это была довольно мерзкая штука.
— Какая? — спросила я, когда Ривер потянулась к дверной ручке.
Эшер пожал плечами и следом за Ривер вошел в мою комнату. Признаюсь, я замешкалась, решив убедиться, что медвежий капкан не защелкнется у них на лодыжках, с потолка не посыплются пауки, мои спасители не вспыхнут ярким пламенем и тому подобное. Через какое-то время я с опаской просунула голову в дверь.
— Все в порядке, — сказал Эшер. — Можешь входить.
— Вы уверены? — Боже, когда я успела превратиться в такую размазню?
«С тех пор, как стала задумываться над тем, что с тобой происходит», — ответил голосок у меня в голове, но я велела ему заткнуться. Как обычно.
В моей комнате Ривер нанесла еще одну порцию порошка на внутреннюю сторону двери. Она тоже оказалась покрыта быстро тающими символами. Эшер шарил руками под моим матрасом, перевернул подушку, опустился на четвереньки и заглянул под кровать. Черт, когда я последний раз там подметала?
Никогда. Стыд какой.
— Ага, — сказал он и, сунув руку под кровать, вытащил небольшую кожаную сумочку. Мы с Ривер бросились к нему.
— Никаких автографов? — спросил голос от двери. Обернувшись, я увидела Солиса. Его ореховые глаза хищно блестели на молодом лице.
— Не знаю, — нахмурилась Ривер.
Солис вошел в комнату.
— Не знаешь?
— Какие еще автографы? — спросила я, но они не обратили на меня внимания.
Эшер открыл кожаную сумочку и осторожно высыпал ее содержимое на кровать. Там была куча иголок, булавки, крошечный стеклянный флакончик с какой-то красновато-бурой жидкостью, и блестящий темный камешек, похожий на кусок металла.
«Гематит», — вспомнила я, мысленно потрепав себя по плечу.
— Это что, розыгрыш? — спросила я, заглядывая через плечо Солиса.
— Нет, — ответил Эшер. — Это не розыгрыш.
— В чем дело? — на этот раз я слегка повысила голос.
Солис посмотрел на меня, потом отошел от кровати и закрыл дверь в мою комнату. Открыв ладонь, он наставил ее на дверь и прошептал какие-то незнакомые мне слова. Затем все трое дружно, как на уроке хореографии, повернулись ко мне.
— Что? — перепугалась я. — Это не я. Я ничего не делала.
88 
