56 
«Ее шея... Целовать ее в шею, этот жар...»
Мне потребовалось собрать все силы, чтобы остаться на месте. Я подбирала роившиеся в воздухе обрывки мыслей, с изумлением открывая до сих пор незнакомую мне вуайеристскую сторону групповой медитации. Ко мне стекались мысли мужчин и женщин, но я не могла узнать, кому они принадлежат. Просто безликие мысли.
«Хочу ее».
«Ее глаза. Ее рот. Ее губы на моей коже, на груди».
«Я ненавижу ее! Ничего не могу с собой поделать, ненавижу, ненавижу!»
«Нет, нет. Я не могу».
Я задышала чаще. Теперь я отчетливо ощущала свои затекшие пальцы, стиснутые на коленях, онемевшую на твердой подушке задницу, пересохший рот. Как бы узнать, эти мысли исходят от всех или только от двух человек? И кто все это думает?
Я знала, что Чарльз безумно влюблен в Лоренцо, но тот был законченным гетеросексуалом, так что все было ужасно трагично. Были еще Нелл и Рейн с их тягомотной мыльной оперой о неразделенной любви. У Анны был муж, но здесь он не жил, и я не знала всей ее истории.
Признаться, это было самое интересное событие за все время, которое я тут прожила. Затаив дыхание, я ждала продолжения, но тут раздался звон колокольчика, музыка остановилась, и мне пришлось нехотя открыть глаза.
Анна обвела нас взглядом, и я подумала, что для человека, только что вышедшего из медитации, она выглядит подозрительно собранной и ясноглазой. Остальные медленно открывали глаза, некоторые выглядели настолько расслабленными, словно только что проснулись.
Поток мыслей оборвался, и я сладко потянулась, поерзав на своей подушке.
— Спасибо вам, — воскликнула Нелл, лучась искренностью. — Это было замечательно!
— Спасибо всем вам, — сказала Анна. — Боже, уже пора обедать!
Встав на ноги, я несколько раз наклонилась, чтобы размять затекшую задницу, но когда направилась к двери, Анна меня остановила.
— Настасья? Будь добра, задержись на минутку.
Я почувствовала себя ученицей, пойманной за стрельбой жеваной бумагой из трубочки, однако покорно застыла и стала ждать, пока Анна закроет дверь и вернется ко мне.
— Ну, что скажешь? — спросила она. — Как тебе показалось, групповая медитация отличается от индивидуальной?
— Ах, это... Ну да, конечно, — с напускным энтузиазмом выпалила я. — Знаете, я и подумать не могла, что смогу услышать всякое такое. Это в сто раз интереснее, чем «Дни нашей жизни»[10]! — О своих детских воспоминаниях я предпочла не упоминать.
— О чем ты говоришь?
— Да об этих мыслях, о чем еще, — ответила я. — Кто-то кого-то ненавидит, кто-то кого-то хочет, кто-то чего-то не может. Захватывающе! Просто не могу дождаться продолжения.
Анна уставилась на меня так, словно я вдруг превратилась в белую голубку.
— Что?
Слегка смутившись, я ответила:
— Я говорю об этих мыслях. Сама не знаю, как так вышло. Но это было интересно.
— Ты слышала мысли, — медленно проговорила Анна, не сводя с меня глаз. — О том, что кто-то кого-то ненавидит и кто-то кого-то хочет?
— Ну да, а что? — переспросила я, вдруг почувствовав себя глупо.
Неужели я опять сделала что-то не так? Может, тут не принято говорить о том, что кто услышал? Возможно, нужно было притвориться, будто я ничего не поняла? Но отступать было уже поздно.
— Ну, я услышала, что кто-то хочет поцеловать кого-то в шею. И про глаза. И еще про губы на груди. Всякая чушь, короче, — пролепетала я.
Кстати, забавное совпадение, если вспомнить, мой параноидальный страх открыть перед кем-нибудь свою шею. Да, кстати, про жар там тоже было. Может, имелся в виду жар от ожога? Ха-ха-ха. Нет. Хватит бредить. Разумеется, речь шла не о моей шее, Чарльз у нас гей, Рейн терпеть меня не может, а Лоренцо никогда не давал мне понять, что ему нравятся девушки с внешностью полудохлых мышей.
Анна только моргала, не сводя с меня глаз.
— С вами... все в порядке? — спросила я. Боже, сделай так, чтобы это были не ее мысли!
— Как давно ты занимаешься медитацией? Мне казалось, что тебе это не слишком нравится, — заметила она, оставив мой вопрос без ответа.
— О Боже, нет, конечно! Терпеть не могу это дело, — честно призналась я.
Продолжая смотреть на меня, Анна присела на краешек стола.
— Я сделала что-то не то? Извините, я не хотела. В следующий раз я не буду говорить, если что-то услышу.
— Нет-нет, дело не в этом, — быстро проговорила Анна. — Хотя, на твоем месте я бы не стала об этом рассказывать. Видишь ли, я тоже услышала эти обрывки мыслей, но я очень сильный медиум. У меня очень большая сила. Я была абсолютно уверена, что в этой комнате никто, кроме меня, не слышит и не чувствует ничего, кроме собственных мыслей.
56 
