101 
– Я знаю, кем вы были, Филипп, но не спросила, почему это произошло.
– А вы хотели бы узнать?
Адриенна удивленно посмотрела на него. Она не ожидала, что Филипп с такой готовностью отзовется на ее слова.
– Да, но не сейчас. Что касается меня, то я никому не рассказывала о своей жизни так подробно, как вам. Даже Селеста знает только часть правды. Я никого не хочу допускать в свою личную жизнь.
– Но сейчас уже слишком поздно идти на попятный, и нет смысла сожалеть о том, что сделано.
– Да. – Адриенна снова повернулась к молодому человеку. – Мне хочется знать о вас все. Неважно, из каких побуждений вы стали вором. Лучшие воры – это сочетание практицизма и романтики. Какую роль в вашей деятельности сыграла романтика?
Филипп тоже поднялся и остановился у перил – их разделял стол.
– Большую, если, как видите, наши пути пересекаются снова и снова. И не имеет значения, насколько неудобным это может быть для нас обоих.
Даже под жарким солнцем Адриенна вздрогнула, как от холода. Она знала, что судьба – это нечто такое, чего изменить нельзя.
– Вероятно, вы правы, но для меня сейчас это не главное. Вы спросили, почему я продолжаю работать, и я отвечу вам. Ради практики, так сказать, ради тренировок, потому что впереди меня ждет величайшее дело моей жизни. Впрочем, такое дело стало бы величайшей кражей для каждого.
Филипп напрягся. Он никак не ожидал услышать такое.
– Что вы хотите сказать?
– Вы слышали о «Солнце и Луне»? У Филиппа сжалось горло.
– Господи, да вы рехнулись! Вы что, не знаете, что один безумец уже пытался украсть ожерелье? Вору отрубили обе руки, а потом перерезали глотку.
– И кровь его омыла «Солнце и Луну». – Адриенна передернула плечами. – Из таких сплетен рождаются легенды.
– Это не игра. В Якире не проявляют к ворам милосердия и не сажают их в тюрьму. Ради бога, Адриенна, вы это знаете лучше меня! В вашей стране не имеют понятия о справедливости и правосудии.
– Я добьюсь своего! – Адриенна отступила на шаг и заговорила страстно и убежденно: – С того самого первого раза, когда я совершила кражу, чтобы заплатить за лечение матери, я поклялась, что добьюсь справедливости. Ожерелье принадлежало ей. Это был свадебный подарок. По законам Якира, что подарено женщине на свадьбу, остается с ней навсегда, даже после смерти или развода. То, чем обладает женщина к моменту брака, становится собственностью мужа, и он волен делать с этим имуществом, что пожелает. Но то, что подарено невесте, становится ее собственностью навсегда. Поэтому «Солнце и Луна» принадлежит моей матери. Абду отказался отдать ей драгоценности, и я намерена их вернуть.
– Но какой в этом смысл?
Адриенна словно бы не слышала вопроса Филиппа и продолжала с горечью рассуждать вслух:
– Отец должен за все ответить! Он знал, в каком отчаянном положении мы оказались. Я наступила на горло собственной гордости и написала ему, попросила о помощи. Абду ответил, что подал на развод и снимает с себя всякую ответственность, не собирается помогать бывшей жене и ее ребенку. Мама была больна, поэтому мы не могли поехать в Якир и потребовать в соответствии с законом, чтобы нам вернули ожерелье.
– Но теперь слишком поздно – ожерелье уже ничего не сможет изменить.
– Вы ошибаетесь, Филипп. – Теперь в голосе Адриенны уже не было страсти, он стал ледяным и каким-то мертвым. – Мстить никогда не поздно. Когда я заберу ожерелье – красу и гордость Якира, то нанесу отцу страшный удар. Пусть испытает хоть часть страданий, которые выпали на долю мамы. Я мечтаю о мести и осуществлю ее! Это будет сладкая месть!
Филипп никогда не испытывал к кому-то ненависти. Он никогда не крал ради высокой цели; единственное, чего он хотел, – это выбраться из нищеты и жить в комфорте. Но он не мог не понять Адриенну.
– Вы представляете, что будет, если вас поймают?
Она пристально посмотрела на Филиппа. Ее глаза были темными и спокойными.
– Прекрасно представляю. Ни мой титул, ни американское гражданство не защитят меня. Я сама за все отвечу. Но согласитесь, некоторые азартные игры сопряжены с риском.
– Однако, – нахмурился Филипп, – риск здесь будет очень большим.
– Я знаю, как похитить драгоценности. У меня было десять лет на то, чтобы разработать план.
Стальные нотки в ее тоне подсказали Филиппу, что отговаривать ее бесполезно.
– Мне хотелось бы услышать, в чем он состоит.
– Может быть, я расскажу вам об этом в другой раз. Неожиданно Филипп улыбнулся, казалось, его настроение резко изменилось.
101 
