Последние отзывы

  18  

Офицер со шрамом на переносице прохаживался по вагону, шутил с парнями, следил, чтобы не сильно голосили или хохотали, хотя контролировать таких пышущих здоровьем лбов было, наверное, непросто. Потом офицер подсел к Скворешникову.

«Давай знакомиться, попутчик! Тебя как зовут?»

Мэл представился.

«Странное имечко, ― заметил офицер. ― Но бывает. Сейчас много странных имен появилось, мода такая. А меня Вячеслав звать. А можно просто Слава. Ты до конечной? До столицы? Поступать? А куда? В Институт океанологии и океанографии? Знаю этот институт. Прямо на берегу Невы стоит. Рядом с мостом Александра Невского. А с другой стороны реки ― Лавра. Красиво там до безумия. Обожаю я Ленинград, но бываю редко, служба».

Чтобы поддержать разговор, Скворешников спросил, в каких войсках Вячеслав служит и кто эти ребята, если, конечно, не секрет.

«Не секрет, ― отозвался офицер. ― Дальневосточный флот. Морская пехота. А ребята мои ― сборная флота по самбо. Едем в столицу на общеармейский чемпионат отстаивать нашу спортивную честь. Матросы, покажем сухопутью кузькину мать?»

«Еще как покажем!» ― отозвались морские пехотинцы.

«А что служить не пошел? ― вновь обратился Вячеслав к Мэлу. ― Время сейчас трудное, каждый боец на счету, а ты в институт двинулся, словно пацифист. Успел бы еще поучиться. Отслужил бы положенные четыре года, вернулся бы орлом. И в Партию было б проще вступить. Не надоело за партой?»

Скворешников вздохнул, но всё-таки объяснил, что его решение продиктовано выбором: он бы с радостью пошел в акванавты, однако здоровье подкачало, а свое будущее он связывает только с океаном и единственный выход в данной ситуации ― стать гражданским специалистом.

«Понимаю. ― Вячеслав сощурился. ― С дальним прицелом, получается? Что ж, молодец. Такие люди нам тоже нужны. Которые перспективу видят».

Утратив к Скворешникову интерес, офицер ушел в обход своих спортсменов, а Мэл остался на месте, застенчиво прислушиваясь к разговорам. Ребята служили на Дальнем Востоке, а значит, могли порассказать о том, что там происходит. В Калуге о китайской войне ходили самые противоречивые слухи. Говорили, будто бы страна раскололась на пять регионов, из-за голода начались крестьянские восстания, вылившиеся в походы на города. Пекин пытался остановить их с помощью атомного оружия, в результате и сам прекратил существование. Наши гарнизоны там ― последний оплот стабильности, но и их постоянно атакуют взбесившиеся крестьяне. В газетах и по радио сообщали, что всё находится под контролем, китайский народ радостно приветствует советских освободителей от маоистской диктатуры, наши войска выполняют интернациональный долг и проводят миротворческую операцию. Мэл хотел получить подробности из первых рук, но не дождался: пехотинцы балагурили о чем угодно: о женщинах, погоде, пейзажах за окном, о Ленинграде, в который едут, ― но только не о службе. Видать, крепко помнили пословицу, что болтун ― находка для шпиона.

Столичная по виду застройка началась сразу за городом Валдай, в котором поезд стоял больше часа, пропуская тяжело груженные эшелоны. Вечерело, но было совсем светло, почти как днем. Ну конечно же, сообразил Скворешников, сейчас белые ночи в самом разгаре! Мэл знал, что до Ленинграда еще далеко, но столица Советского Союза была столь велика, что трудно сказать, где она начинается, а где заканчивается. Сначала пошли ухоженные рощи и боры, потом за лесополосой стали проступать высотные дома: в десятки этажей и с длиннющими фасадами. Между домами были положены аккуратные асфальтовые дороги, по ним время от времени проезжали диковинные автомобили ярких расцветок ― ничего похожего в Калуге не наблюдалось даже в центре. И главное ― никаких заборов! Поезд шел достаточно медленно, и Скворешников приник к окну, силясь различить подробности. Мэлу даже показалось, что он увидел цветочные клумбы и игровые площадки для детей, выглядящие как маленькие городки, состоящие из отдельных домиков, связанных друг с другом системами лестниц и канатов.

«Европа, ― произнес задумчиво офицер по имени Вячеслав, незаметно подошедший сзади; его подопечные угомонились, в половину одиннадцатого все они, как по уставу, залегли на полки и моментально погрузились в крепкий здоровый сон. ― Европа, ― повторил офицер и присел рядом с Мэлом. ― И если бы не Европа, здесь было бы совсем по-другому. Я здесь жил до войны мальчишкой, ― признался он тихо. ― Поселок Лычково. Жили бедно, как в любой деревне. Народ от бедности в города уезжал. Хирело всё. Разваливалось. Вот так и получается, что если б мы Европу не завоевали, то и не было бы здесь этих роскошных городов…»

  18