Сергей Фаголов

Токса

Все совпадения фамилий персонажей с реальными людьми носят абсолютно случайный характер.

В питерскую токсикологию я устроился в середине 80-х.

Студентство – занятие благородное, но надо же и выпивать на что-то. Не говоря уже про изредка пожрать. Посанитарив в нескольких местах и даже в аптеке грузчиком поработав, пришёл я к целой серии неутешительных выводов.

1) В больнице и без меня уже всё украдено.

2) В аптеке все воруют согласно субординации, а я всего-навсего грузчик. Mожно было, конечно, попереть полбочки вазелина. Но на фига?

3) Очень нужны деньги.

В общем, надо было что-то делать. И тут встречаю на улице знакомую, которая говорит, что у них в больнице человека в приёмный ищут. А там надбавки, график удобный, все дела. «Судьба», – подумал я.

– Да ты ведь ещё единоборствами всякими занимался! Всё, приходи завтра!

И разбежались. Фраза про единоборства меня озадачила. Но надбавки были интереснее.

В общем, пришёл я назавтра. Быстро (как-то очень быстро) провели через кадры. А работа, говорят, – ничего сложного, на месте и разберёшься. Вот прямо сейчас на смену и заступай!

Опа... А с другой стороны, почему нет?

Приводят меня на место, и тут до меня что-то смутно доходить начинает. Запашок. В общем, воняет. Сильно воняет. Блевотиной и ещё много чем.

За столом сидит Лариса. Дежурный доктор (в прошлом мастер спорта по вольной борьбе, как потом выяснилось) на её фоне выглядел неубедительно и как-то терялся. Сидя вполоборота, она спросила:

– Это что за?

– Это Серёжа, – неуверенно как-то ответила старшая сестра больницы.

И тут из-за железной двери озвучили что-то вроде:

– Б...-козлы-нах-порву-б...-нах-я-в-Mордовии-семерик-б...-мотал-порву-всех-нах.

С надрывом, от души, надо сказать, было исполнено. Мне почему-то стало тревожно и маятно. Старшая под шумок слиняла, оставив меня во всём этом. Стою. Молчу. Народ тоже держит паузу и чувствует себя явно неуютно.

– Да мы тут, эта, обедаем. Ты сам-то ел?

– Обедал уже, – говорю.

И тут Лариса, посмотрев на меня оценивающе, спросила:

– А выпить – выпьешь?

– Ну... да!

Атмосфера слегка разрядилась. Уже не таясь, доктор вынул из шкафа бутыль «Молдавского Белого» и накатил мне по краешек. Отступать было некуда.

Тогда я, «чтобы в присутствии дамы выглядеть хватом, исполнил стакан в полтора выхлеба прогнувшись».

– В общем, баба´нькой^[2] будешь, – ехидно сказала Ларка. С этого момента мы подружились.

И вот сижу я в «приёмнике», никого не трогаю. И тут шум, гам, менты, «скорая»:

– Это ваше!

– Да пошли вы!

– А он растворитель пил!

– А суицид кто лечить будет!

Бардак, короче. Привезли какое-то чмо приблатнённое. Он растворителя выпил и давай прохожих цеплять. Его и повинтили, а он по дороге в отделение сигаретным фильтром запястья поцарапал: «Жить не буду – менты достали». Баклан кухонный. А делать-то что? Растворитель пил? Пил. Его только ленивый не пил. Вены резал? Ну, громко сказано, но, в теории, мог. В итоге всем ясно, что пациент – дурошлеп городской, обыкновенный. А официально? Цитирую: «Отравление суррогатами алкоголя, суицидная попытка». Придётся лечить, ибо профиль наш.

А от чего лечить-то? Сую его в отсадник, иду учиться дальше.

Через какое-то время решил проверить, как у него дела там. Смотрю в глазок – никого. Открываю, захожу. И понимаю, что попал. Этот гад за дверью прятался, в слепой зоне. Я зашёл, а он мне сзади на шею. Ладно, плавали. Резко бью затылком в лицо, локтём в печень, пяткой по голени. Мимо. Удар держит.

Причём душит конкретно, грамотно. Пытаюсь его через спину бросить – тут же получаю под колено. Падаем. Душит, сука. При этом пытается ещё и шею сломать. Мало того, что он явно сильнее, так ещё и боец опытный. Ноги мои своими отхватил, позвоночник трещит, больно и душно. Дзюдоист хренов. Чую, кирдык мне приходит. Дышу уже через раз, сознание спутанное, и что самое обидное – за ту же зарплату.

И тут вбегает Лариска. Про неё, на самом деле, отдельную книгу писать надо. В жанре героической саги. Метр восемьдесят два, грудь – ну даже не знаю. Не меньше пятого. Дежурная сестра. Наставник, ветеран движения, друг, профи. Надёжная, как атомный бункер. И, как атомная же война, беспощадная.

– Сука!!! МОЮ НЯНЕЧКУ^[3] ОБИЖАТЬ!

И тут чувствую – свобода! А дальше – как в финале чемпионата мира по боксу. Этот ублюдок даже закрыться не успел.

  43