очень нудно 
6 
Расследование Владимира Семеновича Нахимова начинается с архивных документов, которые были переданы сотрудниками чилийского МИД специальной комиссии Лиги Наций, созданной в связи с падением гигантского метеорита «Сантьяго» в 1938 году. Очевидцы вспоминают, что с неба летел камень, который вдруг взорвался. Газеты вышли с заголовками «Спор ученых: „Что это было? Болид, комета, марсиане?“» В 1992 году чилийская съемочная группа нашла место падения «Сантьяго». Среди деревьев, вросшая в землю, опутанная лианами, наполовину укрытая мхом, лежала черная оплавленная конструкция. Профессор физики, действительный член Британского королевского научного общества Аугусто Реньяна рассказал чилийскому тележурналисту, что находка – часть спускаемого аппарата космического корабля: «Думается, что во время катастрофы объект распался на две части. И это, кстати, подтверждает хроника… Второй частью может оказаться жилой отсек».
Нахимов обратил внимание на загадку метеорита «Сантьяго» благодаря письму одной женщины. Она прочитала в газетах про находку в Чили, провела параллель с известными ей событиями конца 30-х годов прошлого века и решила написать обо всем, что знает о первом советском космонавте. За время расследования режиссеру удалось отыскать еще трех очевидцев тех событий. Он не указывает их имен и фамилий, называя просто свидетелями. Один свидетель служил в цирке лилипутов. Он не имел непосредственного отношения к запуску первой ракеты, но был лично знаком с космонавтом. Второй – один из тех, кто попал в первый отряд космолетчиков (так тогда называли космонавтов). А третий – сотрудник «компетентных органов», который имел непосредственное отношение к «разработке» первого космонавта и конструктора ракеты. Каждому на момент съемок фильма – не меньше восьмидесяти.
Нахимов утверждает, что первым космонавтом («космолетчик» – говорили тогда) был Иван Харламов, известный в те годы летчик-испытатель, после провального запуска первой – «лунной» – ракеты его имя засекретили. Да так, что Нахимову после долгих поисков удалось найти лишь одну фотографию Ивана – с Надей Светловой, медсестрой из группы подготовки полетов.
Свидетель № 3 вспоминает, что в тридцатые годы его «контора» любила фиксировать результаты скрытого наблюдения на портативную кинокамеру старого образца. И Нахимову удалось раскопать служебные съемки НКВД со слежкой за Харламовым. За ним начали вести тотальное наблюдение еще в тридцать четвертом году. Уже тогда начался отбор кандидатов в отряд, который Иван успешно прошел. В архивах Минобороны обнаружилась копия повестки на имя Харламова – «вызов на спецмедкомиссию». Вместе с Иваном на комиссию вызвали лилипута, профессионального артиста цирка Михаила Анатольевича Рощина. Михаил служил в одном цирке со свидетелем № 1. Медики толком и не знали, с какой целью отбирают столь непохожих кандидатов.
Нахимов нашел фотографию членов комиссии. На ней можно разглядеть Федора Федоровича Супруна. Это генеральный конструктор ракеты. Он единственный из всей комиссии знал цель проводимого отбора. Свидетель № 2, также прошедший тот отбор, вспоминает, что они не знали, что это за человек в комиссии сидел: «Было видно, что он старший, хоть и не врач. Ну, думаю, точно в шпионы набирают! Уже потом, через неделю, когда нас шестеро осталось – представился…»
В 1928 году Федор Супрун принес в Кремль чертежи ракеты. А через пять лет на этот проект работали уже миллионы человек…
Параллельно шла тщательная подготовка космонавтов: испытания на реакцию, тренировка вестибулярного аппарата, испытания на выносливость, имитация невесомости в бассейне с соленой водой, центрифуга, стрельбище. Хуже всех стрелял маленький человек, циркач Рощин. Лучше всех – Харламов. Вспоминает второй свидетель: «Может, кому и смешно было, что в отряде лилипут. Только не нам, когда узнали, что воздуха в ракете для нормального человека может не хватить. Пока конструкторы мудрили, Рощин главным претендентом был».
Однако постановлением Государственной комиссии от 25 сентября 1937 года пилотом первого космического корабля был утвержден Харламов Иван Сергеевич. Зимой 1938 года на космодроме в ста сорока километрах южнее Саратова была готова пусковая шахта для первой советской ракеты. За стартом наблюдали члены Государственной комиссии. Харламов в скафандре образца 1938 года занимал почти весь объем отсека ракеты. Один за другим с легким шипением закрыли люки. Контрольный отсчет. Ракета грохочет, вибрирует и медленно поднимается. Вспоминает свидетель № 2: «Со старта все и началось. В самом начале с ракеты сорвало часть обшивки и навигационных приборов. Такой шум стоял, когда листы падали!.. На КП крик, ор… На Супруна смотрят, а он красный. Злой. А тут и связь оборвалась. Через двенадцать минут… Тишина… Только треск в репродукторах… Как будто и не было ничего…»
6 
